Сильвэн в начале их семейной жизни боялся, что тесть и теща будут навязчивыми и быстро станут невыносимыми, но этого, к счастью, не случилось. Они редко появлялись в Париже, и Козочка не выносила детей. Но неудержимая щедрость богача-тестя, считавшего, что нет ничего слишком хорошего для его единственной дочки и ее мужа, поначалу угнетала Сильвэна. Он даже чувствовал себя немного альфонсом, когда просил руки дочери богачей, сам не имея состояния. На кого он был похож? Ларшан — Сильвэну передали — везде трубил, что Шевире очень ловко выбрал себе жену.
Сильвэн сразу же предупредил Перинья, что у него нет ничего, кроме дома на Шозе, который должен ему отойти, но, имея диплом с отличием в Высшей школе администрации, он может претендовать на самые значительные посты в государственном аппарате, что позволит ему содержать семью если не в роскоши, то уж, по крайней мере, в комфорте.
Перинья оценил прямой подход к вопросу о деньгах, по которому столько людей торгуется. Юноша показался ему бойким и смышленым. Наверняка он пойдет далеко, не нуждаясь в том, чтобы его пихали под зад. Если будет продолжать как начал, то в будущем может оказаться даже очень полезен тестю — как знать. «По рукам!» — сказал он, весело ударив Сильвэна по ладони, на манер нормандских торговцев. И даже добавил, что готов помочь, если потребуется. Деньги у него имеются — и он развел руками, изображая большую кучу, — и достаточно, чтобы на первых порах папа Перинья побаловал свою дочурку и зятя.
Он все хорошо устроил. Не только самый роскошный прием по случаю их свадьбы, на который собрались все и вся из округа Ож, — Перинья еще и подарил новобрачным особняк на улице Бак и сад, купленные им «за бесценок» на распродаже имущества, о которой его вовремя известили. Так что, как он говорил, парижское гнездышко молодым будет обеспечено. Он даже взял на себя переделку и капитальный ремонт. Он, наконец, настоял на ренте для дочери, чтобы она могла обставить дом по своему вкусу. «И не благодарите меня, — сказал он Сильвэну, — когда вы примете эстафету, еще увидите, молодой человек, сколько стоит женщина!»
Так, в несколько месяцев, жизнь Сильвэна Шевире стала как нельзя приятнее: он был мужем пленительной молодой женщины, в которую был влюблен, и жил в доме, о котором даже не смел мечтать, в одном из самых красивых кварталов Парижа. Это не вредило его карьере, хотя и раздражало некоторых завистников, как тот чертов Ларшан или даже его старший брат Пьер. Приглашенный на ужин на улицу Бак с этой чумой-святошей — его супругой, он обошел дом с чопорным видом, бросил: «Неплохо, малыш!», значившее гораздо больше, и немного позднее спросил у Сильвэна, заключил ли тот договор о разделе имущества, чтобы избежать множества проблем в случае чего.
Проехали Дрё, и машин на Париж становится все больше, но Сильвэн счастлив. Ему нравится вести машину, в которой все спят.
Все спят? Он вдруг вздрагивает, потом застывает. Маленькая ручка скользнула вдоль его шеи и гладит ее кончиками пальцев. Он ощущает дыхание Дианы у своего затылка. Она с ума сошла! А если проснется Каролина…
— Отстань, — шепчет он, — прошу тебя!
Но ручка продолжает скользить по его шее. Диана смеется и шепчет:
— Страшно?
Она стоит позади него на коленях и осторожно протискивает голову у дверцы, слева, а ручка проскальзывает в ворот его рубашки.
Сильвэн бросает испуганный взгляд на Каролину, которая, к счастью, отвернула голову в другую сторону. Его охватывает холодная ярость.
— Если сейчас же не прекратишь, — шипит он, — я остановлю машину и отшлепаю тебя!
Смешок Дианы.
— Встретимся на улице Верней, — говорит она. — Посмотрим там насчет шлепка!
Этьен Шевире никогда не видел брата в таком состоянии. Сильвэн ворвался к нему в восемь часов вечера с безумным видом. Этьен даже испугался. Подумал, что у него кто-то умер, Каролина или кто-то из детей. Сильвэн налил себе неразбавленного виски и начал говорить, говорить, вываливать все, что было у него на сердце. Ну и история! Поначалу Этьен не мог сдержать улыбки, развеселенный этой чертовкой Дианой, шмыгнувшей в постель к его брату, пока Каролины не было дома. Ему бы так не подфартило. Он даже замечтался. Да, она ладно скроена, эта потаскушка. Он заметил ее на Шозе в первый раз этим летом, в день, когда они пошли купаться на пляж в Шу с Каролиной и детьми. Диана, не хотевшая, как она говорила, чтобы у нее на теле оставались белые места от купальника, запросто сняла его, входя в море. Вышла оттуда мокрая, сияющая на солнце, со своей кожей загорелой блондинки, цвета зрелого абрикоса, длинными бедрами, покрытыми тонким пушком, и твердыми, высоко посаженными грудками, с затвердевшими от ледяной воды сосочками. Она не спеша вернулась к группе, состоявшей из Каролины, детей и его, Этьена, он, опираясь на локти, полулежал на полотенце. Диана его поразила: она шла, почти танцуя, покачивая бедрами, ничуть не смущаясь тем, что выставляет напоказ свой маленький кустик, в котором застряли жемчужинки морской воды. Из шалости она выжала мокрые волосы над Этьеном, выкупав его. Он почувствовал себя смешным и перевернулся на живот. Все-таки четырнадцать лет! Правда, временами ей дашь больше. Что бы сделал он на месте Сильвэна, когда она залезла к нему в постель? Наверняка то же самое! Но он совершенно не одобряет того, что Сильвэн потом снял комнату, чтобы продолжать с ней этим заниматься. Значит, ему самому этого хотелось. Сильвэн отрицает. Говорит, что сделал это из-за шантажа с ее стороны. Испугался.