— Понятно. Я все так же, в разъездах. Новое помещение взял в аренду. С ним разбираемся.
— Как моя замена, справляется?
Взгляд Антона вспыхивает теплом.
— Знаешь же, что тебя заменить нельзя.
— Знаю конечно, — смеюсь я, постепенно вживаясь в роль всесильной и неуязвимой. — Я тоже иногда скучаю по твоему офису.
Пиздоболка. Я скучаю по нему каждый день.
— Приятно слышать, — Теперь его улыбка выглядит правдивой.
Я вдруг понимаю, что несмотря на гору вранья, Антон гораздо честнее. Он не боится подставиться, не боится выглядеть уязвимым. Это я, прикатив сюда с другого конца города с дырой в сердце, изо всех делаю вид, что со мной все прекрасно. Хотя из нас двоих — именно я слабый пол, по природе наделенный эмоциональностью.
Поэтому я решаю рискнуть и признаться в том, что это уже вторая наша встреча на этой неделе. Он же не дурак и поймет, что я видела его с женой.
— Вчера я была на концерте и мельком видела тебя.
Антон смотрит озадаченно.
— Меня? Я вчера ездил в пригород по работе. Вернулся после полуночи.
Закрыв лицо руками, я начинаю беззвучно хохотать. Твою мать… То есть это помешавшаяся психика сыграла надо мной такую злую шутку и той парочкой были совершенно другие люди? И зря ревела полночи?
— Почему ты смеешься? — Антон наблюдает за мной поверх стакана.
— Лучше тебе не знать, — совершенно искренне говорю я. — Кстати, кофе здесь и правда стал отвратительным. Вот что значит персонал сменился.
— Может прогуляемся немного? — предлагает Антон.
Я соглашаюсь, и мы, как в старые добрые времена, накручиваем с десяток кругов по парку, разговаривая обо всем. О растущих ценах на бензин, о недавно вышедшем сериале, о моей новой работе, о том, что весна выдалась на удивление прохладной. Обо всем, кроме его отношений с женой. Я жадно глотаю каждую секунду, проведенную рядом с ним, греюсь, радуюсь, оживаю. Ценю, потеряв.
Часа через полтора мы доходим до моего дома. Заложив руки в карманы, Антон оглядывается и глубоко вздыхает.
— Такая ностальгия.
Я киваю.
— Есть немного. — И решившись, добавляю: — Не помню, говорила я или нет, что была неправа, когда давила на тебя с разводом. Неправильно перекладывать ответственность за свои эмоции на другого. Нужно было просто уйти.
— Было время я злился на тебя, — признается Антон, отводя взгляд. — Я тогда не был готов к переменам и что на меня столько дерьма свалиться. Но и тебя я понимаю. У нас ведь были действительно серьезные отношения.
Налет прошедшего времени, так настойчиво читающийся в его словах, ранит. Но я не подаю вида и делаю шаг конем. Это просто жест гостеприимства и не более. К тому же, он всегда волен отказаться — я пойму и сделаю нужные выводы.
— Поднимайся на чай, если хочешь.
Кадык на шее Антона заметно дергается, перед тем как он кивает.
— Да. Я хочу.
53
Весь недолгий путь до двери в мою квартиру меня потрясывает от волнения. Продуманного плана у меня нет. Предложу Антону чай, а дальше куда кривая воображения выведет.
— Замок заедает, — досадливо морщусь я, когда не в с первого раза попадаю ключом в личинку.
Антон молчит. В молчании заходит за мной в прихожую, в которой раньше бывал почти каждый день, в молчании следует за мной в гостиную и на мое предложение располагаться на диване не реагирует, оставаясь стоять.
— Картина, которую ты повесил, — для чего-то говорю я, взмахом руки указывая на стену. С каждой секундой я нервничаю все сильнее, а потому несу полную чушь.
Антон кивает. Достойный ответ на идиотское предложение поглазеть на то, что уже видел.
Тоска снова дает о себе знать, мелкими шажочками крадясь прямиком к сердцу. Мне не нравится то, что он молчит, как и то, что не пытается сократить расстояние между нами. Возможно, он ни в чем не уверен, или напротив уверен, что приглашение на чай — всего лишь приглашение на чай. Тогда он полный идиот.
— Чай или кофе? — спрашиваю я с напускной веселостью.
— Чай, — отзывается Антон, выглядя потерянным и напряженным.
Чтобы пройти на кухню, мне нужно обогнуть его. Но я не огибаю, а, обвив руками его шею, прижимаюсь всем телом. Плечи Антона становятся каменными, дыхание, пахнущее мятной жвачкой, обрывается.
— Хочу тебя трахнуть, — шепотом говорю я ему в губы.
Его язык проникает мне в рот, затвердевший член вдавливается в бедра. Я уже знаю, что возьму от этой встречи все, что смогу унести и, издав задушенный стон, нащупываю молнию на его джинсах.