Папа замер. Мне показалось - просто забыл, что за предметы у него в руках, и зачем он их взял.
- Откуда ты знаешь? - наконец выдавил он.
- Просветили, - пожала я плечами. Откуда я могу знать, вот с трех раз догадайся.
- ОН? ОН знает? - папа, похоже, просто в ужас пришел.
- Он сказал, ты очень много ее крови выпил. Зачем? И как это вообще - пить кровь? Это же... отвратительно как-то. Ты что, вампироманом в институте был? - представить собственного папочку с вампирским хвостиком и в обтягивающих брючках было сложновато.
- Что еще он сказал? Он знает, кто она? Он что-то ей сделал? Он сказал, что он с ней сделал? - папа, похоже, вообще меня не слушал.
- Да ты чего? - опешила я. - Ничего он не сказал, он про меня все больше, про результаты, так сказать, забав ваших. Чего ты испугался-то так? Это ж меня убьют, ежели я еще хоть слово где не то ляпну. А уж с вампиршей-то твоей что станется? Она ж богиня - твори что хочешь.
- Да нет, малыш. Там и богини огребают. Вне зависимости от пола и возраста. С законом у них строго. И закон у них запрещает... вот то, что ты упоминала.
- Так зачем же было...так рисковать?
- Да умирал я, дочка. Вот так, кроме шуток. И не потому, что она меня выпила, или еще что... Мы тогда и знакомы-то толком не были. Нет, я знал ее, конечно, видел. Боготворил. Как и все у нас, впрочем. А потом...авария была на производстве. Испытания проводили, ну и...рвануло все, а я в эпицентре, - папа вздохнул и присел рядом со мной. - Я не знаю, зачем она это сделала, не спрашивал. Никогда. Ну а потом - всякое потом было, да и не важно уже. Какая уж там разница, каплю или две, один раз или десять. Нельзя людям пить кровь вампиров, и правильно, что нельзя. Вон как ты теперь мучаешься. Ты прости, я и подумать, я и представить себе не мог. Сам-то я... ради нее...на все... - папа закрыл лицо ладонями и надолго замолчал. - Ты спроси у него как-нибудь, что он сделал с тем, что узнал. Ее...осудили?
Ему это важно. Бездна их всех забери, лет двадцать же прошло, как минимум, а ему это важно! Он за нее боится! Не за меня. Не за себя. За нее...
- Ее не осудили, - я поняла, что знаю ответ. Мне не говорили, но я знаю. - И не осудят. Он промолчит.
- Что? Ты же сказала, что он не говорил про нее? - папе очень хотелось поверить, но он не мог. Слишком боялся. За нее.
- У них там сейчас... один проект подвешен, - в подробности вдаваться не хотелось. - И я для этого проекта - аргумент против. А ему нужны аргументы за. Поэтому он промолчит. Про меня. И про нее.
- Спасибо, - папа вздохнул.
- Обращайся. Так ты не ответил.
- На что?
- На вопрос. Она тебя любила? Ты вообще веришь, что вампир может любить человека?
- Я это знаю, дочка.
- Знаешь что? По-твоему, выпить человека до смерти - это любовь? Как вон Лизка тогда сказала: высшая форма любви для вампира - смерть?
- Дура она, твоя Лизка, - вдруг бросил в сердцах отец. - Дурой жила, дурой померла. Ну, хоть счастливой. Выпить человека до смерти - это не любовь, это жажда вперемешку с похотью. А высшая форма любви для вампира - вот просто, чтоб ты знала и не путала - это жизнь. Жизнь, подаренная тому, чьей крови ты жаждешь так, что сводит челюсти. Тому, кого ты хотел бы видеть рядом с собой до последнего его дня, но отпустил. Прогнал, потому что знаешь, что от постоянного нахождения в твоей ауре его мозг сгорит. И да, она любила меня! Не потому, что спасла, нарушая закон своего народа. Вернее, не только потому. А потому, что сумела отпустить. Несмотря на жажду. Наплевав на желания. Любила, потому, что подарила мне жизнь, отказав себе в блаженстве, которое она испытала бы, вкусив мою смерть! И иди уже, готовься к экзаменам, а то ужина у нас сегодня точно не будет.
Он вернулся к плите, весьма раздраженный, всей своей спиной демонстрируя, что не желает больше со мной общаться. Но он меня не убедил. Все равно не убедил.
- Ты прости, папа. Только, может, проще все. Надоел ты ей хуже пареной репы, вот и прогнала.
- Тебя там не было, Ларис, - спокойно ответил папа. - А я не собираюсь обсуждать с тобой интимные подробности, что бы что-то доказывать. Мне достаточно того, что я знаю. Нет, я ей не надоел. Да, любила. И - иди уже. Иначе с мясом будешь заниматься сама.
Ушла. Вот только готовиться к экзаменам была не в состоянии. Упала лицом в подушки. Значит - бывает. У кого-то - все-таки бывает. А мне - только боль. Только боль...
Я не хотела об этом думать. Я не могла об этом думать. Этого не было. Ничего такого со мной не было. Не происходило. Никаких вампиров в черном. Никогда. Никогда. Никогда.
Мама разбудила меня к ужину. Но есть уже не хотелось. Ничего уже не хотелось. От папиных откровений стало только хуже. Много хуже. Они там, значит, развлекались, а меня теперь - ремнем по заднице? У них там любовь, а у меня из-за этого - полубезумный вампир с садистскими замашками и невнятными резонами? И он еще мне рассказывает, что принца Дракоса не существует! Да вот своими глазами на днях в собственной гостиной видела!
- Мама! Ты прости меня, мама, я виновата! Я не хотела, чтобы вас из-за меня...так...Что он вам сделал? Напугал? Обидел? Что?!
- Да ничего, дочка, - мама присела ко мне на кровать. - Так, постыдил, что ребенка неправильно воспитываем. Что ты у нас до 18 лет доросла, а не знаешь, как вести себя правильно. Что с людьми, что с вампирами...Стыдно было до безумия. Как же так, я ж тебя всегда учила... а ты вот...так...
- Мама, что значит постыдил, да на вас обоих лица не было! Что он сделал?
- Ничего. Говорю ж - было стыдно перед ним. И страшно. Нет, он ничем не угрожал, ни слова. Просто страшно. Я раньше и подумать не могла, что находиться рядом с вампиром - настолько страшно. Я и близко-то их раньше не видела никогда, если честно. Но те, кто видел - они совсем другое рассказывали. Говорили - обожание чувствуешь, восторг. Желание, чтоб он всегда был рядом, взглянул хоть раз, хоть слово бы тебе обронил...А я только ужас чувствовала. И мечтала, чтоб он больше не смотрел на меня, не говорил со мной, ушел. Может, это я такая неправильная? Может, это из-за меня ты...
- Нет, мама, что ты! Не из-за тебя. Ты правильная. Это он...Он вломился в наш дом в состоянии глухого безумия, перепугал вас... он же это специально! Специально! В его ауре обычно и ощущаешь - вот то, что тебе говорили. Но в тот день у него аура была другая. Совсем другая. А он еще давил. Давил ей, усиливал
- Лара, ну как аура может быть другой?
- Да запросто! Башку снесло от гнева, и вот пожалуйста! И, как я поняла, он даже взъярился-то не из-за меня. Он в таком виде к нам с той стороны прискакал! Проекты там его не приняли! Только там он, видно, вякнуть не может, а здесь - полетели головы!
- Лара, ну вот что ты говоришь! Как ты говоришь! Да у тебя в каждой фразе - вопиющее неуважение. Он же вампир! Великий! Он же тебе объяснял уже всю недопустимость такого поведения.
- Объяснял?! Вот так это, по-твоему, называется? Да он избил меня до полусмерти практически на глазах у собственных родителей! И никто, никто не объяснил ЕМУ всю недопустимость такого поведения!
- Лариса, если он это делает, значит это правильно! Значит, по-другому было нельзя! Он вампир, ему лучше знать.
Поговорили, здорово.
- Мама, я не буду ужинать, я спать хочу. Правда не буду.
- Нет, Лариса, перестань. Я не буду ругаться. Тебе правда надо поесть, где организму силы брать, сама подумай. Вот и доктор сказала...
- Доктор?
- Ты не помнишь? Приходила доктор из больницы, осматривала тебя. Принесла лекарство. Светлейший Анхенаридит ее попросил...
- А разве... я думала, он сам...
- Сам что? - не поняла мама.
- Ну, лекарство вам принес. Оно ж вампирское.
- Ларис, ну ты как ребенок. Вот тебе сам Великий будет лекарство приносить! Мы его с того дня и не видели! Приходила доктор. Светлейшая Ева, не помню фамилию. Спокойная такая, уверенная. Пожилая. Все про внуков своих нам рассказывала. Проказники они у нее. Тоже им вечно достается.
- Ремнем по заднице от светлейшего Анхенаридита?
- Лара, ну как ты можешь, они же дети! Не смешно!
- А мне как не смешно, ты б знала.
- Я понимаю, доченька, понимаю. Когда ты обижаешь вампира, это очень горько. Но ты ведь все поняла, и больше никогда-никогда так не будешь, ведь правда? - мама смотрела мне в глаза так искренне и с такой надеждой, что я сказала ей да. И даже отправилась ужинать. Мы с ней все равно никогда не поймем друг друга.