— Да.
— Я помню, что в аэропорту мы нашли нескольких мужчин без языков и с поддельными документами. Они были убиты чем-то с длинным лезвием. Мечом, например, если предположить, что в наши дни кто-то пользуется мечом. Это было грязно, Гарри, — она положила руки на стол и наклонилась ко мне. — Мне не нравится, когда грязно.
— Я всем сердцем сожалею об этом, Мёрф, — ответил я. Возможно, в моем ответе проскользнуло несколько гран сарказма. — В следующий раз я обязательно попрошу, чтобы они надели лайковые перчатки. Если я переживу свою просьбу, то сообщу тебе, что они скажут.
Мёрфи осталась спокойной.
— Так значит, теперь они вернулись.
Я кивнул.
— Только на сей раз они набрали больше народа в команду.
Она кивнула.
— И где они?
— Нет, Мёрф.
— Где они, Гарри? — спросила Мёрфи, ее голос стал тяжелым. — Если они настолько опасны, я не буду ждать, когда они нанесут удар. Мы пойдем на них прямо сейчас, прежде, чем у них будет шанс причинить боль кому-либо еще.
— Это будет резня, Мёрфи.
— Возможно, — сказала она. — А возможно и нет. Ты будешь удивлен тому, какие ресурсы добыл наш отдел, хватит на целую войну с Террором.
— Надо же. А что ты собираешься сказать своим боссам?
— Что те же самые террористы, которые напали на аэропорт и убили женщину на пристани для яхт, находятся в городе, планируя другую операцию. И что единственный способ гарантировать безопасность граждан состоит в том, чтобы нанести упреждающий удар. Тогда мы сможем подключить ОМОН, ОСР, каждого полицейского в городе, может быть, ФБР и даже военных.
Я откинулся на стуле, пораженный тоном Мёрфи, а также открывшимися возможностями.
Ад! Огневая мощь, о которой она говорила, могла бы подавить динарианцев. И, учитывая текущее положение, террористический заговор в самом деле постараются прихлопнуть подавляющей силой. О, конечно, самое современное вооружение не особо эффективно против сверхъестественных целей, поскольку без знания о том, что тебя ожидает, трудно быть эффективным. Но даже если укус одной пчелы мало что значит, множество пчелиных укусов могут быть столь же смертельны, как нож в сердце.
Роль человечества в сверхъестественной политике несколько двойственна. С одной стороны, людей презирают, потому что они вполне очевидно неспособны взаимодействовать с действительностью даже там, где сверхъестественный мир едва дает себе труд скрываться от них. Среднестатистический человек старается рационализировать самые причудливые из явлений, свести их к «необычным, но объяснимым» событиям. Большинство сверхъестественных существ считают людей чем-то вроде животных, на которых они охотятся и часто замучивают, играя.
С другой стороны, никто не хочет связываться с людьми. Человечество, будучи напуганным и злым, является силой, с которой даже сверхъестественный мир вынужден считаться. Факелы и вилы вполне смертельны даже сами по себе, тем более они смертельны, если подкрепить их численностью и простым гневом, так было всегда. И, по моему мнению, большая часть сверхъестественной толпы совершенно не представляет, насколько выросло человечество в прошлом столетии в плане разрушительных способностей и опасности.
Конечно, все это было основано на идее, что вовлеченные люди: А — знают, против чего они идут и Б — относятся к этому серьезно и сотрудничают достаточно тесно, чтобы делать дело. У Мёрфи и парней в ОСР ситуация хорошо схвачена, но другие на это не способны. Они будут ожидать чего-то вроде кино про войну, а получат вместо этого фильм ужасов. Ни на секунду я не допускал мысли, что Мёрфи или Сталлингс, или еще кто-то в Чикаго смогут кого-нибудь привлечь, рассказывая о демонах и монстрах.
Я снова потер голову, думая о Сане. Возможно, мы могли бы попытаться объяснить это в более доступных терминах. Вместо «меняющие форму демоны» мы можем сказать, что террористы будут в «экспериментальных генетически спроектированных биомимикрирующих бронированных костюмах.» Возможно, это помогло бы дать людям столь необходимое понимание, с кем им придется иметь дело.
А возможно и нет. Возможно, столкнувшись с чем-то из ночных кошмаров, они начнут просто кричать в страхе. Координация и контроль пойдут нафиг, особенно, если у динарианцев есть кто-то с достаточным уровнем волшебных способностей, которые не уложить в понятие «технология». Тогда получилась бы паника, резня и ужас.
— Это идея, — сказал я Мёрфи. — Возможно, даже осуществимая идея. Но я не думаю, что ее время настало. По крайней мере, пока.
Ее глаза вспыхнули глубоким синим цветом.
— И ты тот, кто это решает.
Я глотнул еще пива и, подчеркнуто не торопясь, поставил бутылку.
— Очевидно.
— Кто это сказал? — требовательно спросила Мёрфи.
Я откинулся назад на своем стуле.
— Во-первых, — ответил я спокойно, — даже если мы сможем задействовать всю эту огневую мощь, лучшее, на что мы можем надеяться, это ужасно кровавая, дорогостоящая победа. Во-вторых, есть шанс, что я могу решить это дело через каналы Совета или, по крайней мере, удостовериться, что когда полетят клочья, мы не будем находиться в центре города.
— Но ты…
— И в-третьих, — продолжал я, — я не знаю, где они.
Мёрфи сузила глаза, а затем часть ее напряжения резко испарилась.
— Ты говоришь правду.
— Как обычно, — согласился я. — Возможно, я смогу разыскать их за пару дней. Но дело не только в этом.
Какое-то мгновение она изучала мое лицо.
— Но ты же не думаешь, что разговор помешает им сделать то, что они запланировали?
— Нет шансов только в аду. Но мы надеемся, что я смогу добиться, чтобы они ушли.
— А что, если кому-то причинят вред, в то время как ты будешь плести свои интриги? — спросила она. — Те люди, что столкнулись с ними вчера вечером, более-менее в порядке. Пока непоправимого не случилось, но это в любой момент может измениться. Я не собираюсь это терпеть.
— Есть кое-что еще, — сказал я устало. — Но это, думаю, не представляет угрозы для общественности, — и я рассказал ей об охотниках Лета.
Она допила остаток пива из своей бутылки, затем вздохнула.
— Как с тобой всегда все сложно.
Я скромно пожал плечами.
— Это проблема, Гарри, — спокойно констатировала она. — Когда в прошлый раз эти маньяки были здесь, были жертвы. И были свидетели. Некоторые из них дали твое довольно подробное описание.
— И ничего из этого не вышло, — подытожил я.
— Ничего не вышло из этого потому, что я отвечала за расследование, — поправила меня Мёрфи немного взвинченным тоном. — Но дело не закрыто. И если подобные события поднимут этот вопрос снова, я не смогу защитить тебя.
— А Сталлингс не мог бы …?
— Джон, вероятно, попробует, — сказала Мёрфи. — Но Рудольф лезет вверх по служебной лестнице, и, если он узнает хоть что-то, он поднимет жуткий шум в надежде подняться и получить контроль над ОСР.
Я, нахмурившись, глядел на нее и медленно крутил в руках бутылку.
— Ладно, — сказал я, — это может осложнить дело.
Мёрфи закатила глаза.
— Ты думаешь? Черт возьми, Гарри. Давным-давно я согласилась с тобой, что в некоторые вещи ОСР лучше не влезать. Я обещала не поднимать тревогу каждый раз, когда происходящее становится похожим на что-то потустороннее, — она наклонилась немного вперед, глядя мне в глаза. — Но я — полицейский, Гарри. Прежде всего остального. Моя работа состоит в том, чтобы защищать людей этого города.
— А я, по-твоему, что делаю?
— Лучшее из того, что умеешь, — сказала она без особого пыла. — Я знаю, что у тебя доброе сердце. Но можно быть полностью искренним и все-таки неправым, — она сделала паузу для очередного глотка. — И если ты не прав, это может стоить чьей-то жизни. Жизни, которую я поклялась защитить.
Я ничего не сказал.
— Ты попросил, чтобы я уважала вашу специфику, и я ее уважаю, — продолжила она уже мягче. — И ожидаю, что ты тоже будешь так делать. Но если я пойму, что из-за этого могут погибнуть невинные, я не буду спокойно стоять в стороне. Я вмешаюсь и притащу с собой все, что смогу достать. И если я это сделаю, я рассчитываю на твою полную поддержку.
— И ты тот человек, который решает, когда это сделать? — потребовал я ответа.