Молли просияла.
— У меня тоже бывает такое лицо, как у тебя, когда ты делал тот маленький файрбол?
— Я предпочитаю думать об этом, как о маленьком световом шаре, — ответил я. — Ты была похожа на древнегреческого стоика, кузнечик. Ты тоже хорошо поработал, мохнатая морда, — сказал я Мышу. — За мной должок.
Мыш открыл рот в собачьей усмешке и завилял хвостом, с которого полетел снег прямо на голую кожу Молли, она завизжала, срываясь на смех.
Мёрфи и я обменялись взглядами. Если бы бандит выстрелил на одну сотую секунды раньше или позже, Мёрфи была бы мертва. Пуля могла бы попасть ей в голову или шею, или в артерию. Без Мыша я тоже, вероятно, был бы мертв. А если бы они убили меня и Мёрфи, я сомневался, что они оставили бы в живых Молли, зачем им свидетель.
В этот раз стычка получилась абсолютно нормальной, то есть не сверхъестественной. Молли могла это не осознавать, но Мёрфи и я осознавали.
— Как рука, Мёрф? — спросил я спокойно.
— Только мышца пробита, — сказала она, закрывая глаза. — Это больно, черт, но не смертельно.
— Везти тебя в больницу?
Мёрфи ответила не сразу. В этом вопросе за словами прятался подтекст. Врачи, согласно закону, должны сообщать о любом огнестрельном ранении властям. Если бы Мёрф занялась надлежащим лечением, то они сообщили бы об этом полиции. А так как она была полицейским, это означало, что она должна будет ответить на кучу вопросов, и вся правда о том, что с нами случилось, вылезет наружу.
Но ответственный законопослушный гражданин так бы и сделал.
— Нет, Гарри, — сказала она наконец и закрыла глаза.
Я медленно выдохнул, расслабляясь. Этот ответ стоил ей чего-то. Мои руки задрожали на руле. Честно говоря, я выдохся до предела. И чуть позже это начнет действовать мне на нервы.
— Не волнуйся, — сказал я. — Мы тебя починим.
— Езжай давай, — ответила она устало.
И я поехал.
Глава 20
— Все это становится ужасно грязным, Гарри, — сказал Майкл обеспокоенно. — Мне это не нравится.
Мы шли от дома до мастерской, под ногами хрустел снег. Свет дня тускнел, город накрывал второй облачный фронт, омрачая небеса обещанием больших снегопадов.
— Мне тоже все это очень не нравится, — ответил я, — но никто не спешит предложить мне другие варианты, — я остановился по колено в снегу. — Как Мёрфи?
Майкл тоже остановился возле меня.
— Черити, вот у кого настоящее медицинское образование, но эта рана оказалась достаточно простой и для меня. Мы остановили кровотечение, и перевязали рану. Конечно, она должна поберечься несколько дней, но, думаю, все будет в порядке.
— Ей очень больно? — спросил я.
— Черити всегда держит немного кодеина под рукой. Это не такое сильное болеутоляющее, как в больнице, но оно хотя бы позволит ей уснуть.
Я скривился и кивнул.
— Я собираюсь выследить динарианцев, Майкл.
Он глубоко вздохнул.
— Ты собираешься на них напасть?
— Я должен, — ответил я, резче, чем надо бы. — Поскольку есть люди, которые не заслуживают второго шанса, Майкл, и, если эти ребята не занесены в постоянный список дерьма, я уж и не знаю, кто туда занесен.
Майкл слегка улыбнулся мне.
— Мы все, Гарри.
У меня по телу прошла дрожь, но я не позволил ей отразиться на лице и ограничился тем, что закатил глаза.
— Ну да, ну да. Первородный грех, божья благодать, я уже все это слышал, — вздохнул я. — Но я не планирую нападать на них. Я только хочу узнать о них все, что можно, прежде чем мы с ними столкнемся.
Майкл кивнул.
— Мне нужна любая информация, которой ты располагаешь, но мне не нужны философские дебаты.
— Я уже связался с отцом Фортхиллом, — проворчал Майкл. — Он сообщил имя того, кто, как мы думаем, мог бы быть в городе с Тессой.
Несколько секунд я чувствовал себя настырным сопляком.
— О, — наконец протянул я. — Спасибо. Это … здорово может помочь.
Майкл пожал плечами.
— Мы научились опасаться даже своей собственной разведки. Падшие — мастера обмана, Гарри. Иногда требуются столетия, чтобы поймать одного из них на лжи.
— Я знаю, — сказал я. — Но должны же вы хоть в чем-то быть уверены.
— Кое в чем, — ответил он. — Мы достаточно уверены, что Тесса и Имариэль являются вторыми по старшинству из динарианцев. Старше только Никодимус и Эндуриэль.
— Тесса и Никодимус конкуренты? — спросил я.
— Вообще-то да, — ответил Майкл. — Не знаю, стоит ли это упоминать, но я предполагаю, что они еще и муж и жена.
— Брак, заключенный в аду, а?
— Не думаю, что это что-то значит для кого-то из них. Они очень редко сотрудничают, но когда это случается, ничего хорошего ждать не стоит. Последний раз согласно отчетам Церкви это случилось прямо перед тем, как эпидемия бубонной чумы накрыла Европу.
— Эпидемия? Никелевые головы устроили эпидемию, когда последний раз были в городе, — я покачал головой. — Но, наверное, в репертуаре семейной пары, сложившейся столь давно, найдется не один номер.
— Разнообразие — ключ к счастливому браку, — торжественно согласился Майкл, его рот дрогнул. — Никелевые головы?
— Я решил, что их прежнее название звучит слишком благородно, а с учетом того, что они из себя представляют, они его не заслужили.
— Те, кто их недооценивают, долго не живут, — предостерег Майкл. — Будь осторожен.
— Ты меня знаешь.
— Да, — согласился он. — На чем мы остановились?
— На эпидемии.
— Ах, да. Никелевые головы в прошлом использовали эпидемии, провоцируя большинство опустошений и беспорядков.
Я прогнал улыбку, которая угрожала моему образу крепкого орешка, а Майкл тем временем продолжал.
— В большинстве случаев эта тактика оказалось успешной. Как только вспыхивает чума, нет почти никаких ограничений страданиям, которые они могут причинить, и количеству погубленных жизней.
Я нахмурился и скрестил руки на груди.
— Саня сказал, что Тесса выбирала нетерпеливых… И, как я понял, предпочитала их талантливым.
Майкл кивнул.
— Падшие, из тех, кто следует за Имариэлем, овладевают носителем очень быстро. Ни один из них не пытается быть добрым к тому, с кем он подписывает договор, но команда Имариэля — монстры среди монстров. Тесса выбирает своих из числа растоптанных, отчаявшихся, из тех, кто считает, что им нечего терять, из тех, кто уступит искушению быстрее.
Я проворчал.
— Именно такие и пробуждают чуму. Или любой другой вид хаоса.
— Да. Мы полагаем, что это одна из причин, по которой она время от времени сотрудничает с Никодимусом.
— Она сосредоточилась на краткосрочных проблемах, — сказал я, начиная понимать, — а он заботится о перспективе.
— Точно, — ответил Майкл, — когда он бросил монету Ласкиэли моему сыну, это был тонко просчитанный жест.
— Направленный на то, чтобы привязать меня, — продолжил я.
— Тебя, — подтвердил Майкл, — или моего сына.
По мне прошел холод, который не имел никакого отношения к температуре воздуха.
— Дать монету ребенку?
— Ребенок не может защититься. Он может быть воспитан голосом Падшего ангела, нашептывающим ему на ухо. Ребенка можно сформировать. Подготовить, чтобы использовать как оружие против его собственной семьи. Представляешь?
Я осмотрел двор, где было так весело всего несколько часов назад.
— В голове не укладывается, — ответил я.
Майкл спокойно продолжил.
— Вообще, семьи носителей Мечей защищены от такого зла. Но подобные истории случались и раньше. Никодимус пронес монету через столетия, для него не проблема подождать десять, или пятнадцать, или двадцать лет, чтобы достичь своей цели.
— Именно поэтому ты думаешь, что он здесь, — сказал я. — Поскольку не в стиле Тессы привлекать кого-то силой, как Марконе.
— Ну да, — подтвердил Майкл. — Но я полагаю, для нее достаточно того, что присоединившись к мужу, она сможет окружить себя столь любимыми хаосом и отчаянием.
— А сколько никелевых голов у нее под началом?
— Тесса руководит группой из пяти других Падших, — он коротко улыбнулся. — Извини. Теперь из четырех.
— Благодари Томаса, — ответил я, — не меня.