— Угу, — сказал Томас. — Эй, Гарри.
— Да?
— А что, если они держат девочку не на острове?
Я покачал головой.
— Тебе нужно кое-что понять. Все это решается по ходу действия.
Он нахмурился.
— А что относительно тех жлобов от Лета? Что ты собираешься делать, если они снова появятся?
— Если? Я буду настолько удачливым. — Я подмигнул ему и вышел из Хаммера. — Правильный вопрос, что я собираюсь делать, если они не появятся, причем в самое неподходящее время? Умру от шока, наверно.
— Увидимся, — сказал Томас.
Я кивнул своему брату, закрыл дверь, и потащился через улицу на место для стоянки автомобилей у церкви Ангелов Пресвятой Девы Марии.
Это — большая церковь. В самом деле, действительно большая церковь. Она занимает целый городской квартал, и является одним из наиболее известных ориентиров в городе, версией Нотр-Дама для Чикаго. Дорога, приводящая к служебным дверям позади церкви, была расчищена, так же, как и небольшое место для стоянки автомобилей снаружи. Грузовик Майкла был там. В свете зимней ночи я увидел Майкла и Саню, стоящих около грузовика, оба они были в длинных белых плащах, украшенных алыми крестами, и белых же с крестами сюркотах,[79] просто воскресная встреча Рыцарей Креста. У каждого был меч на бедре. Майкл носил кристально честный нагрудник, в то время как Саня предпочел более современный бронежилет. Большой русский, всегда практично прогрессивный, также имел при себе автомат Калашникова.
Я задался вопросом, знает ли Саня, что устарело-выглядящий нагрудник Майкла был укреплен кевларом и баллистическими противоударными пластинами. Снаряжение русского не смогло бы остановить мечи или когти.
Я сделал некоторую модификацию и своего собственного снаряжения. Ремень, который обычно поддерживал мой жезл на внутренней части плаща, теперь поддерживал дробовик. Я прицепил такую же полоску кожаного ремня к концу простых деревянных ножен Фиделаккиуса, и теперь нес святое лезвие на ремне, переброшенном через плечо.
Майкл кивнул мне и затем мельком взглянул на свои часы.
— Тебе положен небольшой штраф?
— Пунктуальность — это для людей, у которых нет других достоинств, — сказал я.
— Или для тех, кто заботится о других, — пробормотал женский голос.
Она вышла из теней с той стороны улицы, высокая и необыкновенная женщина в мотоциклетной кожанке. У нее были глаза теплого коричневого оттенка горячего шоколада, и темные, туго заплетенные вокруг головы волосы. Она не пользовалась косметикой, но и без этого она была нокаутом. Выражение ее лица намекало, кто она такая, — печаль на нем смешивалась с огорчением и стальной решимостью.
— Розанна, — сказал я спокойно.
— Волшебник. — Она шагала к нам, высокомерная и, в тоже время, замкнутая, покачивая бедрами при ходьбе. Жакет был открыт почти полностью до пупка, и под ним не было ничего, кроме кожи. Ее глаза, однако, остановились на Рыцарях. — Насчет этих двух мы не договаривались.
— Мы договаривались, что меня встретит Никодимус, — сказал я. — Не ты.
— Обстоятельства изменились, — ответила Розанна.
Я пожал одним плечом — тем, на котором держал Фиделаккиус.
— То же самое здесь.
— Какие у тебя обстоятельства? — потребовала Розанна.
— Такие, что я имею дело со сворой двуличных, бьющих в спину, предательских сумасшедших убийц, которым я доверяю не дальше, чем могу пнуть.
Она спокойно рассмотрела меня своими прекрасными глазами.
— И какая роль предназначена Рыцарям?
— Они должны обеспечивать доверие.
— Доверие? — спросила она.
— Именно. Я могу пнуть вас намного дальше, когда они рядом.
Очень маленькая улыбка коснулась ее рта. Она слегка кивнула мне. И повернулась к Сане.
— Эти цвета не идут тебе, зверь. Хотя очень приятно увидеть тебя снова.
— Я не тот человек, что раньше, Розанна, — ответил Саня. — Я изменился.
— Нет, ты не изменился, — сказала Розанна, ее теплые глаза застыли на Сане. — Ты все еще жаждешь драки. Все еще любишь борьбу. Все еще упиваешься кровопролитием. Это никогда не был Магог. Это всегда был ты, мой зверь.
Саня с легкой улыбкой покачал головой.
— Я все еще наслаждаюсь борьбой, — сказал он. — Я просто чуть тщательнее выбираю с кем бороться.
— Знаешь, еще не слишком поздно, — сказала Розанна. — Подари эту игрушку моим лорду и леди. Они примут тебя снова с распростертыми объятиями. — Она шагнула к нему. — Ты можешь быть со мной, зверь. Я снова буду твоя.
Что-то очень странное случилось с ее голосом на последних предложениях. Он стал… вроде как более низким, более богатым, более музыкальным. Индивидуальные звуки, казалось, имели мало общего со значением — но сам голос сочился медом, в нем был водоворот чувственности и желания, который заскользил в мои уши и мягко запылал в моем мозгу. А ведь я был так, с боку припека, и получил очень урезанную версию обещания, содержавшегося в этом голосе. Саня получил его в полном объеме.
Он откинул голову назад и засмеялся, богатый, рокочущий смех, который отражался от ледяных камней церкви и холодных стен зданий вокруг нас.
Розанна сделала шаг назад, на ее лице появилось удивление.
— Я же сказал тебе, Розанна, — прогремел он, в его голосе все еще слышался смех. — Я изменился. — Потом его лицо стало серьезным. — Ты тоже можешь измениться. Я знаю, как сильно тебя тревожат некоторые вещи, которые ты делала. Я был с тобой, когда у тебя были кошмары.
Она уставилась на него.
Саня протянул ей руки.
— Брось монету, Розанна. Пожалуйста. Позволь мне помочь тебе.
Ее веки опустились. Она вздрогнула, опустив глаза вниз. Потом она сказала,
— Слишком поздно для меня, Саня. Уже очень давно слишком поздно для меня.
— Никогда не слишком поздно, — сказал Саня искренне. — Не поздно, пока ты дышишь.
Что-то, похожее на презрение, пробежало по ее лицу.
— Что ты знаешь, глупый ребенок. — Ее пристальный взгляд перешел на меня. — Покажи мне Меч и монеты, волшебник.
Я вытащил рукоятку Меча Широ, висящего на импровизированном ремне через мое плечо. Потом я вытянул фиолетовый мешочек Королевской Короны из моего кармана и поднял его. Потом встряхнул. Он зазвенел.
— Дай монеты мне, — сказала Розанна.
Я отодвинул руки.
— Нет.
Ее глаза снова сузились.
— Наша сделка…
— Ты сможешь их увидеть после того, как я увижу девочку, — ответил я. — До тех пор тебе придется удовлетвориться их звоном. — И я встряхнул мешочек снова.
Она смотрела на меня с негодованием.
— Решай, — сказал я. — Я не собираюсь торчать здесь всю ночь. Ты хочешь объясняться с Никодимусом, почему ты лишила его шанса разрушить Меч? Или ты все-таки сдвинешься с места и отвезешь нас к ребенку?
Ее глаза замерцали чем-то, похожим на гнев, и теплый коричневый цвет стал блестящим золотом. Но она жестко кивнула головой и сказала,
— Я отвезу вас к ней. Сюда. Пожалуйста.
Глава 41
Следующие несколько минут были очень напряженные, но показывать это было нельзя. Если я ошибался в своих выводах (а это ведь было возможно; бог знает, что могло случиться к тому времени), то Майкл, Саня, и я собирались идти в логово льва. Выйти оттуда целым однажды удалось пророку Даниилу, но он был все-таки исключением из правила. Чаще в этой ситуации выигрывают львы. Именно поэтому персы и практиковали такой вид казни.
Впрочем, Майкл работал на того же самого работодателя, что и Даниил, и, говоря по сути, Саня тоже, даже если он и не решил, так ли это. Но вот я никогда не присаживался поболтать со Всемогущим. Я вообще не уверен, какое у него мнение по проблеме «Гарри Дрезден», поэтому моя теологическая позиция довольно проста: я стараюсь не привлекать внимание Богов, божеств или божков. И думаю, что так всем нам будет лучше.
Тем не менее, учитывая, против кого я шел, я думаю, пара камней на моей чаше весов была б не лишней. Надеюсь, Майкл замолвил за меня словечко.
Розанна подошла к дороге и подняла руку. Из ночи появился грузовичок. В нем был только водитель, тип с толстой шеей и сломанным носом, по его глазам было видно, что сам он где-то не здесь. Один из фанатиков Ника, надо полагать. Они ритуально вырезали себе языки, что с точки зрения Ника было одновременно и практично, и знак чести. Я хотел попросить его открыть рот, чтобы убедиться, но было несколько неудобно.