— Алло, — послышалось сонное бурчание Севастьяна. — Матвей? — он резко спохватился, и сна в глазах как не бывало. — Заходи, — удивленно произнес.
Не успела Лейла совершенно ничего осознать, как уже оказалась сидящей в шкафу среди тонны пиджаков и рубашек. Все, что сказал ей блондин: сиди тихо, как мышка, не то услышит и убьет обоих.
Однако когда дверь в квартиру открылась, и к Лейле донесся резкий голос старшего брата, ей и самой захотелось никогда не выходить из укрытия.
— Мне кажется, что у нее кто-то есть, — Матвей и Севастьян вошли в комнату, где как раз находился шкаф с Майер. Она сразу же подумала, что брат говорит о Мелиссе, ну, а чьи же еще похождения должны его волновать. — Почему она мне не рассказывает о нем? — брюнетка оторопела. Зачем Мелиссе рассказывать Матвею о своих любовниках? — Она всегда была со мной честна.
Что-то здесь не то. Нужно как-то понять, о ком шла речь. Однако Севастьян дал не то, что подсказку или намек, он выдал Матвея с потрохами.
— Да ну, — махнул рукой Дэй. — Лейла — взрослая девчонка, ничего страшного в том, что она с кем-то встречается, нет, — настойчиво толковал он. Матвей не верящими глазами смотрел на друга.
То есть, брат переживает, что Лейла не рассказала ему о своем парне? Девушка едва не упала в обморок от такой новости.
— А ты что думаешь? — обеспокоенно допрашивал Майер. — Это кто-то из школы? — Севастьян аж закашлялся от такого умозаключения. А Лейла в страхе боялась даже пошелохнуться, чтобы брат нечаянно не узнал, что младшая сестра уже несколько раз не у подруги ночевала, а у парня.
Друзья разговаривали еще долго, после чего Матвей сослался на какие-то важные дела, и второпях покинул помещение.
Дэй сразу же закрыл входную дверь на ключ, чтобы никто больше не потревожил. А то так Лейла инфаркт заработает, а он — вставную челюсть. Были бы тогда вместе как настоящие дедушка и бабушка. Только в раннем возрасте и без детей и внуков — этот жизненно необходимый орган Матвей тоже покалечил бы.
— Ну и с кем же ты мутишь? — блондин со смехом открыл дверцу шкафа и взглянул на испуганную девушку. Но оказалось, что смех очень заразителен, так что через несколько минут смеялись они уже вместе.
Хотя Лейла и осознала, что нужно как-то рассказать брату о своем парне и о том, кем он приходится самому Матвею, но на время откинула все проблемы на второй план. Нужно уметь наслаждаться жизнью.
Дэй начал щекотать Майер, чтобы она наконец-то повеселела, однако та и не собиралась долго горевать. Это было так мило и нежно. Девушка сразу вспомнила как минимум десятку романтических фильмов с такими сценами, но ни одна из них не была так идеальна, как реальность.
========== Предложение ==========
Лебедева уже сидела за партой, когда к ней подошла Майер и устало свалилась на стул. Лейла не обратила внимания на ошарашенный вид одноклассницы. Вытащила тетрадку по алгебре, дневник и пенал.
— Ты знаешь, что тогда случилось? — удивленно спросила Ева, замечая, что соседка по парте уже готова к устрашающему известию.
— Когда — тогда? — невозмутимо обернулась брюнетка.
Почти все ученики уже собрались в классе и, скорее всего, каждый в своей компании смакует какую-то странную новость.
После неудавшегося похода прошло уже несколько мучительных недель. На дворе играет май, деревья распустились, травка давным-давно позеленела, солнышко сладко припекало. Совершенно ужасная погода на время подготовки к выпускным экзаменам! Хочется гулять целыми днями на улице, а не просиживать штаны за учебниками.
— Ты никогда не угадаешь, как Ирина Федоровна наказала наших курильщиков, — загадочным голосом поделилась Лебедева. Не желая выслушивать догадки подруги, она сразу же продолжила. — Этот изверг, — спародировала мимику классной руководительницы. — Закрыла их в классе, дала каждому по блоку самых отстойных сигарет, — демонстративно закатила глаза. — И заставила за один час все это выкурить! — выкрикнула. — А кто не успел — того родителям позвонила и рассказала. Влас вон не успел, — головой кивнула на друга. — Так родители узнали, ему такое было, — протянула каждое слово.
Лейла удивленно ахнула, но даже не успела ничего ответить, как дверь резко распахнулась, и на пороге появилась разозленная Ирина Федоровна. Она медленно подошла к учительскому столу, осмотрев всех и каждого.
Женщина несколько минут угрюмо буравила класс взглядом, от которого одиннадцатиклассники испуганно замерли и не могли сказать ни слова. Майер так и сидела с распахнутым от удивления ртом, Нэлли даже не успела убрать в сумку зеркальце и помаду, так и осталась с ними в застывшем положении.
— Выпускного не будет, — вынесла вердикт учительница, и весь класс ошарашенно посмотрел на нее. Как же так? Столько готовиться, а в итоге… — Бэйкер, Фролов, Смит, Соколов, — перечисляла та. — Бегом к директору, — потерла переносицу. — Это уже не в моей компетенции.
Четверка встала. Один из них шепнул на ухо другому что-то о возможном отчислении за неподобающее поведение в учебном заведении и порчу школьного имущества, однако учительница явно услышала эти слова, поэтому сказала, что отчислить в последней четверти выпускного класса, когда до экзаменов и последнего звонка остались считанные дни, нельзя. Учительский состав и директор не такие уж изверги.
— А что произошло? — наконец-то подала голос Нэлли, когда четверо ее одноклассников уже ушли на ковер.
— А произошло то, юная леди, — Ирина Федоровна несколько секунд раздумывала над тем, рассказывать ли ученикам правду. — Что ваши не слишком умные одноклассники решили снова украсть классный журнал, — голос классного руководителя на время затих, и со всех сторон послышались ахи да вздохи. — Украли, а потом подожгли на пороге моей квартиры, — едва ли не со слезящимися от горя глазами произнесла та. Одиннадцатиклассники замолчали, осознавая, что ничем помочь в этой ситуации не могут. Журнала уже нет, и его никак не вернуть.
Учительница прикрыла глаза руками и со вздохом упала на кожаный стул. За что ей такое горе? Вроде бы был хороший класс, детки — умненькие, воспитанные, а за несколько недель до конца…
Урок алгебры так и не начался. Все сорок пять минут одиннадцатиклассники наблюдали за плачущей классной руководительницей, но не смели сказать ей ни слова. Да и разве слова способны что-то сделать?
— Какими это сволочами нужно быть, чтобы довести до слез нашу Ирину Федоровну! — возмущалась Лебедева уже на перемене в столовой. — Она же такая милая, хорошая, добрая женщина! Даже мухи не обидит! — Севастьян, Лейла и Влас прыснули в кулак, вспомнив, как эта милая, хорошая и добрая учительница поставила всему классу двойки только потому, что в тот день у нее было не очень хорошее настроение. — Не смейтесь, — громко возмутилась девушка.
Дэй сидел возле Майер и одной рукой приобнимал ее. Уже прозвенел, успевший за одиннадцать лет поднадоесть, звонок на урок, но блондин и его друзья совершенно не спешили на урок. Физкультура, как никак. Максимум, что Михаил Никитич сделает: заставит десять раз отжаться. А это наказание вытерпеть проще простого. Достаточно только сказать, что не умеешь отжиматься. Тогда физрук накричит на весь класс, что за одиннадцать лет эти оболтусы ничему не научились, и можно будет спокойно ждать звонка на следующий урок, потому что физкультуры не будет с вероятностью в девяносто девять целых и девять десятых процентов.
Севастьян, Лейла, Влас и Ева медленно передвигались по абсолютно пустому школьному коридору (все ученики давным-давно были в кабинетах на уроках), когда большая упаковка бубликов выпала из рук последней, и еда разлетелась по всему видимому и невидимому пространству.
— Нужно убрать, — запричитала виновница. — Баба Нина будет ругаться, — баба Нина — уборщица. Самая прекрасная женщина в этом заведении. Не считая бабы Вали, конечно же — поварихи.