А доктор Мелоун именно это и пила, Арсений сам наблюдал во все глаза. Тут подивиться бы, что Кэти вообще удалось прийти собственными ногами на генеральное предстартовое совещание. Однако и вопросы, лежавшие в ее ведении, касались не только предполагаемой профессиональной деятельности доктора Мелоун в случае обнаружения любого вида контакта. Но и контроля за информационным хранилищем корабля, и последующей аналитической обработки всевозможных данных: от сигналов, идущих с Земли, до случайных обрывков посланий или периодических, устойчивых излучений, подлежащих лингвистической классификации.
Кэти бубнила тоже добрых полчаса. Еще немного, и Э-модулярный психолог Мадянов опозорил бы свои будущие седины вульгарным храпом. Но все на свете имеет свой конец, даже генеральное предстартовое совещание. Начальственным басом Командор Хансен прекратил мучения вверенного ему экипажа и пассажиров, назначив общий сбор на борту челнока-перевозчика через восемь часов, то есть по земному времени действительно уже завтра. Потом отключил цветовую градацию совещательных секторов, превратив комнату в нормальное помещение с приятно серебристыми покровами на стенах. Комиссар фон Герке-Цугундер поднялся с кисло-недовольным выражением на дубовой физиономии, у него явно случился застой черной желчи от нереализованного вовне словарного запаса. Приятный парень Гент и сам Арсений так и не произнесли перед публикой ни единой фразы и тихо радовались этому обстоятельству. Тем более никаких конструктивных выражений доктор Мадянов в запасе не имел, а сотрясать воздух попусту не любил вообще, особенно после ночных излишеств. В походе ему еще предстоит часами трепать языком, выполняя свою непосредственную работу, а куда денешься, если ты Э-модулярный психолог. Какую роль в экспедиции предстояло играть приятному парню Генту, доктор, честно говоря, не имел ни малейшего понятия.
Когда Арсений нетвердым шагом плелся по коридору обратно в свой отсек, предвкушая прелести восьмичасового безделья, от которого так строго предостерегал Командор Хансен, его ухватили за правое запястье чьи-то холодные, цепкие пальцы и каркающий знакомый голос произнес:
– Вы, разумеется, впервые на «Древе Игдрасиль»? – Это был юный Рамон да Эстремадура собственной тощей персоной.
– А вы не поверите, я вообще в первый раз на Луне! – ответствовал ему Арсений, считая разговор на этом исчерпанным.
– Тем более, коллега, тем более! Я тут уже второй месяц торчу на предстартовой подготовке! – воскликнул магистр-астрофизик и уцепился за Арсения еще крепче прежнего. – И просто обязан устроить для вас ознакомительную экскурсию! Просто обязан!
– Благодарю покорно. Но не стоит утруждаться, – попытался вежливо отказаться Мадянов.
– Уже, – угрюмо сказал ему настырный Рамон. – В том смысле, что я уже утрудился. И заказал для нас вездеход. Так что, с вашей стороны…
– Да-да, конечно, – стараясь держаться в рамках покорно-радушного согласия, перебил его Арсений. Черт бы побрал этого звездочета! Нарочно тащит его невесть куда, чтобы излиться в слезливых откровениях. Уж таковы интеллектуалы, лишь завидят на горизонте Э-модулярного психолога, который им в принципе ни за каким фигом не нужен, так подобно прожорливым голубям слетаются на него, будто на памятник, дабы испражниться чувствами и настроениями. Он мог бы, конечно, послать пытливого астрофизика куда подальше, ведь поход еще не начался, а стало быть, и сам Арсений еще не приступил к своим обязанностям. Но не хотелось портить отношений в самом начале знакомства. Тем паче, что молодежь обидчива. Поэтому он ответил Эстремадуре как можно более умиротворяющим тоном: – Если уж вам так желательно заняться моим просвещением, я готов. Извольте.
– Хорошо пошли! Принимая во внимания возраст этой штуки, – отпустил первое замечание Арсений. Как ни странно, до сих пор его предполагаемый навязчивый собеседник величественно безмолвствовал, словно мраморный обелиск на одинокой могиле. А ведь уже успели сесть в вездеход и даже покинуть переходную камеру.
– Нормально. Транспорт наш, конечно, рухлядь, тут вы правы, – кивнул Эстремадура, со стороны же казалось, будто ворона клювом поймала муху. – Для забав иного и не дадут. Хотя наше ползучее корыто вполне безопасно. Гравитационная модель первого поколения, тогда собирали на совесть. В нем одних металлоконструкций восемьдесят процентов.
– Не в моих силах оценить, плохо это или хорошо, – сонным голосом откликнулся Арсений. Мягко покачивающийся вездеход действовал на него отнюдь не тонизирующим образом.
– Специализация, понимаю. Вы не поверите, коллега, но в истории человечества были такие времена, когда понятие «ученый» значило осведомленность в любой существующей области тогдашних наук. И в несуществующей, впрочем, тоже… На сегодняшний день даже аналитические метафизики не в состоянии уразуметь, чем заняты исследователи в соседней с ними сфере.
– Меня всегда умиляли радужные картинки, нарисованные для нас фантазерами еще в прошлой эпохе, – несколько оживился, в свою очередь, Арсений. Разговор, несмотря на приличную разницу в возрасте, обещал состояться интересный. Зря, он, наверное, ополчился заранее на скучного видом астрофизика. Однако это приятное разочарование, которое крайне редко случается в жизни Э-модулярного психолога. – Разумный человек будущего, способный постичь всевозможные аспекты знаний одновременно. И звездный корабль построить, и самому же на нем летать, попутно сочиняя стихи или двигая вперед биологические науки. Кажется, еще полагалось врачевать наложением рук, считать в уме тройные интегралы со скоростью света, понимать язык птиц и зверей, да в придачу быть светилом в области педагогики и этического права. А человеческое сознание может вместить ровно столько, и плюс вот столько, и ни настолько больше своего предела. Вы застали глупейший эксперимент в бермудских лабораториях или по возрасту были слишком молоды?
– Когда ура-добровольцев поджаривали на излучателях в «футур-камере», чтобы запустить их мозги на максимальную рабочую мощность? – неуверенно припомнил Эстремадура.
– И запустили. И разницы никакой не увидели. Может, конечно, добровольческие мозги и стали шевелиться вдвое быстрее, однако их собственное «Я» сколько воспринимало информации изнутри или извне, столько и оставило за собой. Все излишнее так и не выплыло на поверхность. Это, как если бы вашего домашнего квазиповара включили на банкетный режим, но за столом оказались лишь вы один. Все равно вы были бы в состоянии съесть единственный обед, а прочую пищу отправили бы за ненадобностью на помойку для переработки.
– Весьма образное сравнение. Ограниченность, инерция, энтропия мышления, называйте как хотите. Все-таки уважаемый гомо сапиенс ленив от природы и таковым останется во веки веков. И это к лучшему. Знаете ли, уважаемый коллега, я предан своей работе в области астрофизических знаний, как говорится, всей душой. Но вот дайте мне лишь повод побездельничать вволю, и уж я своего не упущу. После мне, разумеется, станет невыносимо стыдно, еще позднее даже тоскливо. И я со всем пылом вновь возьмусь за свою работу, иначе само мое существование потеряет смысл. Так будет продолжаться до следующего повода к ничегонеделанью. А затем все повторится сначала, – на этом месте Эстремадура мечтательно умолк, но скоро вернулся к своим рассуждениям. – Как только представлю – вместо того, чтобы в перерывах моей профессиональной деятельности смотреть пошлейшие каналы ц-панорамы и после громко ругать их с приятелями, пить, пардон, увеселительные напитки, морочить головы барышням или валяться на подушках, попросту глядя в потолок, я… бр-р-р! Вообразить муторно, я должен буду самосовершенствоваться в излечении соседских кошек, вдалбливать в голову правила классического стихосложения или, боже упаси, читать морали уличному хулиганью! Нет уж, это, милостивые государи, делайте без меня.