- Надо было поинтересоваться, кто он такой. Может быть, это посторонний человек? Хочется верить, что не из наших.
- На его личность мне глубоко насрать. Получил то, что заслужил. Да и вообще премерзкий тип, а посему не хера ему делать в нашей интеллигентной компании.
- Бык? Качок? - спросил новобрачный. - Может быть, чей-то охранник?
- Нет. Из тех, кто в прошлом был никто и теперь никто, но сам думает, что он нечто. Новый русский мелкого разлива, но преисполненный самодовольства. Наверняка не расстается с трубкой даже в сортире. Понты дороже денег!
Оказавшись на улице, Борис быстро пошел прочь, коря себя за глупость. Вот ведь незадача! Ну никак не ожидал он такого поворота событий!
Кажется, все рассчитал правильно. Дождался, пока один из охранников займется вновь прибывшей супружеской парой, и только тогда поднялся по ступенькам, подошел ко второму охраннику, делая вид, что занят важным деловым разговором и прикрывая лицо рукой с зажатым в ней мобильным телефоном. От второго охранника его прикрывала мадам, тараторившая без умолку. Свободной рукой Борис достал из внутреннего кармана пиджака приглашение и не глядя на охранника, небрежно протянул ему. Что тот видел? Руку, трубку сотового, часть лба в профиль, аккуратно уложенную гелем прическу, черное кашемировое пальто и кипенно-белый шарф. Пальто и шарф скинуть, прическу растрепать, - и вот он уже другой человек. В глаза Борис ему не смотрел, а когда человек не видит глаз своего визави, он его и не запомнит, и не опознает. Да дело даже не в чертах лица. От человека остается общее впечатление, образ. У охранника останется впечатление, что гость преуспевающий человек, раз хорошо одет и даже на банкете ведет деловые переговоры. Новобрачная - богатая дама, хозяйка компании, его будут искать в её окружении.
"Если будут искать...", - усмехнулся про себя Борис, оставляя в душе маленькую лазейку, что ничего сегодня делать не станет, а будет ординарным гостем.
Но душа уже дрожала в предвкушении. Нет, он все же решится, и именно сегодня. Все можно было бы проделать гораздо проще и без свидетелей, но так хочется пощекотать себе нервы... Это будоражащее кровь чувство опасности!
И вдруг такой неожиданный поворот, который напрочь перечеркнул весь его план! Второй охранник объяснил говорливой мадам, как пройти в банкетный зал, и переключился на Бориса. Извинившись, отвел его в сторону, попросил минутку подождать, а сам куда-то ушел.
Борис растерялся, не зная, как поступить. Чтобы не вызывать подозрений и не выходить из образа, он продолжал делать вид, будто разговаривает по телефону, а сам лихорадочно размышлял. В чем же дело? Почему его не пропускают? Чем он себя выдал? Почему охранник ничего ему не объяснил?
Наконец Борис решил, что надо поскорее уходить отсюда, но к нему уже направлялась высоченная бабища в ярко-красном вечернем платье с глубоким декольте и такими буферами, что он онемел и замер. Вот бы ее...
Пышнотелая красотка что-то выговаривала ему, показывая на телефон и гневно сверкая глазами, но Борис ничего не слышал, уставившись в вырез её платья и продолжая машинально держать мобильник возле уха. Очнулся он лишь когда красотка в красном, видя, что визави не реагирует, очень рассердилась, протянула руку к мобильнику и громко сказала:
- Хорош свистеть, жопа с ушами! Дай сюда свой матюгальник или сам отпидерасть его в тачку, если приперся на колесах.
Не понимая, чего эта бабища от него хочет, Борис невольно отшатнулся и ещё крепче вцепился в трубку теперь уже двумя руками, чем окончательно вывел её из себя.
- Ты тупой, что ли? - заорала мадам в красном. - Раз по-русски не понимаешь, придется нанести тебе оскорбление действием.
Одним легким движением развернув Бориса, - "Ну и силища у бабы!" машинально отметил про себя тот, - она сильно поддала ему коленом пониже спины, сопроводив напутствием:
- Вали отсюда, мудила, высоко подбрасывая зад! И поживей шевели копытами, урод, а то я по-настоящему рассержусь и обломаю тебе рога. Совет на будущее: если желаешь, чтобы тебя принимали в приличном обществе, купи самоучитель правил хорошего тона.
Разгневанная красотка ушла в зал, а охранник извиняющимся тоном произнес:
- Алла Дмитриевна приказала нам не пропускать гостей с мобильными телефонами. Пожалуйста, оставьте его в машине.
Борис поспешно ретировался, ругая себя последними словами. Ну надо же! Самый главный штрих, который, на его взгляд, должен был создать определенный образ и социальный типаж, - оказался препятствием.
"Значит, её зовут Алла Дмитриевна... Запомним..." - бормотал он, шагая по пустынному переулку.
Хоть она и поступила с ним весьма бесцеремонно, но тем не менее, оставила неизгладимое впечатление в его душе. Ярко-красное платье и большая белая-белая грудь в вырезе... Алое и белое... Кровь и плоть...
- Пока здесь относительное затишье, схожу-ка я в банкетный зал, посмотрю, как там дела, - сказал Сергей. - Думаю, вы и без меня не заскучаете.
Проводив его стройную, широкоплечую фигуру влюбленным взглядом, новобрачная обратилась к верной боевой подруге:
- Ал, ты со многими из наших сокурсников поддерживаешь отношения?
- Почти со всеми. Регулярно перезваниваюсь, иногда вижусь, а когда во мне возникает надобность, - встреваю. По жизни придерживаюсь принципа, что за своих надо держаться и своим надо помогать, а хорошим людям - тем более.
- А я все эти годы никому не звонила, ни с кем не виделась, вздохнула Светлана. - И мне никто не звонил.
- Ну и зря. В наше подлое время надо дорожить старыми друзьями. Мы пять лет в институте мудачились, не один пуд соли вместе съели, да и ребята с нашего курса без говна.
- Многие удивились, когда я звонила, чтобы пригласить на свою свадьбу.
- Да брось рефлексировать, мать! - отмахнулась Алла. - Кто ж откажется вкусно попить-поесть?! На халяву и уксус сладкий. Шучу, конечно.
- А я думала, что никто из наших ребят не придет.
- С какой стати?
- Да ведь меня в институте никто не любил.
- Ха! Вспомнила девка, как целкой была! Только люди с плохой памятью никогда ничего не забывают. За столько лет даже враги становятся заклятыми друзьями. Твоя свадьба - замечательный повод встретиться, повспоминать лихие студенческие годы и ощутить себя в том времени.
- Со многими сокурсниками я не виделась целых тринадцать лет. Даже на десятилетие окончания института не пошла - знала, что никто мне не обрадуется, и решила не бередить душу.
- Светик, ты чем-то похожа на Ларку. Обе вы умницы, внешне - уверенные в себе красотки, а внутри - клубок комплексов и сомнений. Посему имеете обыкновение заниматься самокопанием и самоедством.
- В отношении меня ты, пожалуй, права, я любительница порефлексировать, но про Ларису этого не скажешь.
- Скажешь-скажешь, просто ты не знаешь её, как я. Она натура тонкая и очень ранимая. Других людей судит по себе и деликатничает с ними. Вот я почему-то не боюсь никого обидеть. Если мне что не по ндраву - ка-ак херакну трехэтажным, - и знаешь, очень помогает взаимопониманию. Человек сразу же въезжает в тему и признает, что был не прав. И что самое примечательное - ничуть не чувствует себя задетым, даже если я вербально расхерачу его до самых до печенок. Русский человек не обижается, когда его кроют матом, но если ты то же самое скажешь ему языком рафинированной интеллигентки, - он решит, что ты издеваешься, и смертельно обидится. Будь проще, дорогая, и к тебе потянутся люди.
- Это я уже поняла. Общение с тобой и Ларисой меня многому научило. Поначалу, став президентом компании, я пыталась подражать манере поведения других руководителей фирм...
- Отрабатывала начальственный взгляд и тон? - съехидничала верная боевая подруга.
- Почти. Потом поняла, что это не мое. Стала вести себя, как обычно, и сразу почувствовала, что ко мне все хорошо относятся. Но это в отношении сотрудников "Промэкспоцентра", а наши сокурсники, боюсь, сохранили обо мне неприятные воспоминания. И это справедливо, ведь я и в самом деле вела себя глупо.