три месяца нельзя было наступать на ногу совсем и месяц после лишь приступать. - У тебя подходят к концу положенные четыре месяца больничного, - сказал ей через месяц хирург, - ты можешь выйти на работу? - А как же? Прямо бегом побегу, - сказала пораженная глупостью вопроса девушка. Впрочем, хирург, как врач был в её глазах никем, она давно знала его познания профессии. В некоторых вопросах Алька была большим профессионалом, чем он. И девушку направили на ВТЭК, она ужасно боялась, что ей дадут инвалидность, в те времена это было клеймом. Но ей просто дали разрешение продлить больничный до шести месяцев, до полного выздоровления этого хватало. Собирая документы, Альке пришлось поехать на консультацию в клинику, где она лечилась. Она попала на приём к Александру Евгеньевичу. Он сразу забрал у девушки костыли и начал заставлять её пройти самостоятельно по кабинету, это было равносильно самоубийству, ей ещё нельзя было ходить. Алька категорически отказалась, но задала доктору мучающий её вопрос, почему у неё не поднимается нога в бедре, спрашивать о чем- либо хирурга не было смысла. Задав вопрос, она поняла, что сглупила. - А у тебя нога в тазобедренном суставе никогда и не будет двигаться, тебе разрезали нерв, поэтому мышцы никогда не будут держать ногу, а значит ходить ты не сможешь никогда. Алька была поражена, но она уже не была столь легковерна, она верила лишь Сергею Тимофеевичу и все у неё будет хорошо, как он обещал. - Кто тебя там оперировал? Что за бездарь? - продолжал между тем глумиться Александр Евгеньевич. - Зацепин, - спокойно ответила Алька. Это имя было хорошо известно в медицинских кругах. Александр Евгеньевич удивленно посмотрел на Альку, потом на подпись в Московской выписке и снова на Альку. - Ты хочешь сказать, что тебя оперировал сам Зацепин? Он собственноручно оперировал тебя? - Да, сам Зацепин. - Ни в коем случае ещё полтора месяца не наступай на ногу, а потом только потихоньку начни приступать. В сгибе у тебя после операции ослабли мышцы, но со временем они окрепнут и нога начнёт подниматься, - засуетился доктор и принёс девушке костыли. Провожая Альку из кабинета, Александр Евгеньевич все продолжал удивляться:" Ну надо же, сам Зацепин оперировал!" Выздоровление шло нормально и Альку выписали на работу. Зайдя в группу к Верочке, после замужества которой, они редко виделись, Алька увидела Толика. Парень настолько был потрясён неожиданной встречей, что просто потерял дар речи и на некоторое время забыл, что делал. Равнодушной к нему Альке было приятно это замешательство, даже на долю секунды жаль парня, ведь она не хотела его мучить, а ответить взаимностью не могла. Для неё Толик был вроде подружки.Алька получала письма от своих старых друзей про больнице. Одно из них поразило девушку. Лида Брагина писала, что ей после операции гипсом сдавили стопу и в ответ на её жалобы лишь смеялись. В конце концов гипс решили переделать. В гипсовой были одни доктора, они буквально издевались над девушкой, материли её, говорили о ней разные гадости, а Лида, очень острая на язык девушка, даже не находила слов в ответ на это хамство. - Иди, жалуйся, как твоя подруга Алька, только ничего вы доказать не сможете, подобные разговоры происходят без свидетелей, а мы друг друга не сдадим, скажем, что ничего подобного не говорили, еще и привлечем вас за клевету. Кому поверят, нам, уважаемым докторам, или вам, простым девчонкам? - сказали ей в оконцовке. Алька не могла оставаться без наблюдения докторов и поехала на консультацию в клинику, её перенаправили к профессору Краснову. И вновь Альку поразил его пафос. В огромном кабинете восседали человек семь опытных докторов. За столом сидел сам профессор, а Георгий Геннадьевич, уважаемый Алькой доктор, был вроде лакея, по крайней мере так он выглядел в глазах девушки и ей было по-человечески жаль его. Краснов посмотрел Алькины выписки, снимки до операции, во время операции и после неё. - Ну и хитрый жук, этот Зацепин, - пренебрежительно сказал Александр Федорович, - Прооперировал тебя ради твоего самоуспокоения, никакой опухоли у тебя не было. - Конечно, у него очередь со всего мира, а он оперирует меня для самоуспокоения. Посмотрите снимки, я не медик, но вижу что было, что удалено и что стало - горячо защищала Сергея Тимофеевича Алька. Ей был противен весь этот пафос и сам профессор, без пяти минут академик, со своей свитой. Насколько все это отличалось от маленького, простого кабинета любимого профессора, в котором было как-то по-домашнему уютно. - Вот сидят опытные рентгенологи, они также скажут, что ничего у тебя не было. - Они скажут все, что Вы им велите сказать. Краснов самодовольно засмеялся. Приём был окончен. Алька не огорчилась, она была готова ко всему, но чувство осадка грязи на душе осталось. Девушка поехала снова в Москву, её немного стали беспокоить боли. Сергей Тимофеевич, узнав о её приёме Красновым был поражен. Краснов за это время успел получить академика, а Зацепин не особо стремился к званиям, он предпочитал заниматься лечением людей. Профессор провёл Альку в лабораторию, где в её присутствии сделали заново гистологический анализ опухоли и лишь документально второй раз зафиксировали диагноз. - Понимаешь, у меня уже пенсионный возраст, есть люди, которые хотят отправить меня отдыхать. Очень им хочется занять моё место. Поэтому взять на обследование я тебя сейчас не могу, но амбулаторно осмотрю, - сказал, извиняясь Сергей Тимофеевич. - Все у тебя сейчас хорошо, идёт перестройка костной ткани и она даёт боль, года через два все прекратится. А пока понаблюдайся все же у Краснова. Сергей Тимофеевич взял листок бумаги, а потом со словами:"Без официальной бумаги Академик с тобой и разговаривать не станет.", - заменил листок бланком. Написал он примерно следующее. "Уважаемый Александр Фёдорович! Очень прошу Вас принять мою больную и провести ей обследование. Результат гистологии прилагается. С уважением С.Т. Зацепин" Пришедшую на приём Альку к профессору не пропускали. - Извини, ничего не могу сделать, у меня приказ не пускать тебя ни при каких обстоятельствах. Я как-нибудь улучу минутку и отойду, а ты в это время зайди, только не выдавай меня. Больше ничего для тебя сделать не могу, - сказал девушке Георгий Геннадьевич. Это был подвиг с его стороны и девушка была благодарна доктору за этот шанс попасть на приём..Как только Георгий Геннадьевич отличился, вызвав кого-то из пациентов, Алька решительно вошла в кабинет и положила записку Зацепина перед Красновым. - Что Вы себе позволяете?- задохнулся от возмущения, покрасневший академик. - А как иначе попасть к Вам на приём? - спросила Алька и вышла из кабинета. Минут через пять её вызвали на прием, Краснов продолжал нести бред по поводутого, что Альку прооперировали совершенно здоровую, что якобы теперь ещё и гистологию подделали. Алька вышла из клиники в полной уверенности, что больше никогда не переступит порог этого лживого профессора. Теперь Алька была здорова. Ей было всего лишь 20 лет, а впереди ждала целая жизнь.