***
Ом медленно полз вдоль строки. - Прекрати ходить туда-сюда. - сказал он. Я не могу собраться. - Как люди могут говорить такое? вопрошал пустоту Брута. -Притворяться, что они рады, что не знают! Находя все больше и больше вещей, которых они не знают! Как дети, гордо показывающие свой горшок!
Ом пометил когтем место. - Но они находят. - сказал он. - Этот Абрахас был безошибочный мыслитель. Я не все это знаю. Сядь!
Брута повиновался. - Отлично. - сказал Ом. - Теперь... послушай. Знаешь ли ты, как боги обретают силу?
- Когда люди в них верят. - сказал Брута. - Миллионы людей верят в тебя. Ом колебался. "Хорошо, хорошо. Здесь и сейчас. Рано или поздно он поймет сам..." - Они не верят. - сказал Ом. - Но... - Такое случалось и прежде. сказала черепаха. - Множество раз. Знаешь ли ты, что Абрахас нашел потерянный город И. Очень странная резьба, говорит. Он говорит, вера. Вера меняется. Люди начали с веры в богов, а кончили верой в систему. - Не понял. - сказал Брута. - Позволь объяснить это иначе. - сказала черепаха. -Я - твой Бог. Верно?
- Да. - И ты почитаешь меня?
- Да. - Хорошо. Тогда возьми камень и убей Ворбиса. Брута не сдвинулся с места. - Я уверен, что ты слышал. - сказал Ом. - Но он за это... он сейчас... Квизиция будет... - Теперь ты понял, что я имел ввиду. - сказала черепаха. Сейчас ты боишься его больше, чем меня. Абрахас тут говорит: "Окружается Божество, яко Раковиной, Молениями, Церемониями, Строениями, Служителями и Авторитетами, покуда в конце концов Божество Умирает. И не узреть могут этого." - Это не правда!
- Я думаю, это правда. Абрахас говорит, есть моллюск, живущий подобным же образом. Он наращивает и наращивает раковину, покуда не может сдвинуться с места и так умирает. - Но... но... это значит... вся Церковь... - Да. Брута попытался ухватить идею, но совершеннейшая ее ненормальность вырывала ее из его мысленного захвата. - Но ты же не мертв. - справился он. - Отличная новость. - сказал Ом. -И знаешь, что? Ни один маленький бог не пытается захватить мое место. Рассказывал ли я тебе о старине Ур-Гилаше? Нет? Он был богом там, где теперь Омния, до меня. Не слишком великим. Обычный бог погоды. Или змеиный бог. Словом, какой-то бог. Понадобились годы, чтобы от него избавиться. Войны и прочее. Я даже думал... Брута молчал. - Ом по-прежнему существует. - сказала черепаха. -Имею ввиду, раковину. И тебе всего - лишь надо заставить людей понять. Брута по-прежнему молчал. - Ты можешь стать следующим пророком. - сказал Ом. - Не могу! Всякий знает, что следующим пророком будет Ворбис!
- Ах, но ты будешь настоящим. - Нет!
- Нет? Я - твой Бог!
- А я мой я. Я не пророк. Я не могу даже писать. Я не умею читать. Никто не станет меня слушать. Ом оглядел его снизу вверх и обратно. - Должен заметить, ты не тот избранный, которого избрал бы я. - сказал он. - Великие пророки имеют видения. - сказал Брута. - Даже если они... даже если ты не говоришь с ними, у них есть что сказать. Что могу сказать я? Мне нечего сказать ни одному человеку. Что я могу сказать?
- Веруй в великого Бога Ома. - сказала черепаха. - И что потом?
- В смысле, и что потом?
Брута мрачно посмотрел на темнеющий двор. - Веруй в Великого Бога Ома, или будь поражен молнией. - сказал он. - По мне, так хорошо. - Так всегда и должно быть?
Последний луч солнца вспыхнули на статуе в центре двора. Она была неуловимо женской. На ее плече сидел пингвин. - Патина, богиня Мудрости, сказал Брута. - С пингвином. Почему с пингвином?
- Понятия не имею. - поспешно ответил Ом. - Ничего мудрого в пингвинах нет, так?
- Не думай так. Разве что ты учел тот факт, что никто не повезет их в Омнию. Очень мудро. - Брута!
- Это Ворбис. - сказал Брута вставая. -Могу ли я покинуть тебя?
- Да. Здесь еще осталось немного дыни. Вернее, хлеба. Брута вышел в сумерки. Ворбис сидел на скамейке под деревом, прямой, как статуя, в полумраке. - А, Брута. Составишь мне компанию во время небольшой прогулки. Подышим вечерним воздухом. - Да, лорд. - Тебе понравилась поездка в Эфебу. Ворбис редко спрашивал, если мог сделать утверждение. - Это было... интересно. Ворбис положил одну руку на Брутино плече, а другой подтянулся к своему посоху. - И что ты думаешь? - спросил он. - У них много богов, на которых они обращают много внимания. - сказал Брута. - И они ищут неведения. - И, будь уверен, найдут его в изобилии. - сказал Ворбис. Он указал посохом в ночь. -Пошли, погуляем. - сказал он. Где-то в темноте слышался смех и звон посуды. Густой запах ночных цветов висел в воздухе. Запасенное дневное тепло, излучаемое камнями, превращало ночь в подобие благоухающего супа. - Эфеба глядит на море. - сказал Ворбис через некоторое время. - Видишь, как она построена? Все на склоне холма, со стороны моря. Но море изменчиво. Ничто постоянное не приходит с моря. В то время как наша дорогая Цитадель глядит в глубокую пустыню. М что же мы тут видим?
Инстинктивно обернувшись, Брута взглянул через верхушки крыш в черный провал пустыни на фоне неба. - Я вижу вспышку света. - сказал он. -И снова. На склоне. - А. Свет истины. - сказал Ворбис. - Так пойдем вперед встретить его. Проведи меня ко входу в лабиринт, Брута. Ты знаешь дорогу. - Лорд? - сказал Брута. - Да, Брута?
- Я хочу вас спросить. - Спрашивай. - Что случилось с Братом Мардаком. В ритме палки Ворбиса по камням послышался едва заметный намек на замешательство. Потом эксквизитор сказал: "Правда, милый Брута, подобна свету. Ты знаешь про свет?" - Он... приходит от солнца. И луны. И звезд. И свечей. И ламп. - И так далее, - сказал Ворбис, кивая. -Конечно. Но есть иной свет. Свет, наполняющий даже самые темные места. Так должно быть. Если бы этот мета-свет не существовал, как бы мы видели тьму?. Брута ничего не сказал. Это было слишком похоже на философию. - Так же и с истиной. - сказал Ворбис. Есть вещи, которые кажутся истиной, обладают всеми признаками истины, но не являются истиной в действительности. В действительности истину иногда приходится защищать лабиринтом лжи. Он повернулся к Бруте. - Ты понял меня?
- Нет, лорд Ворбис. - Я имею ввиду, то, что воспринимают наши органы чувств, не является фундаментальной истиной. Видимые, слышимые и сделанные воплоти вещи есть не что иное, как тени более глубокой реальности. Вот что ты должен усвоить по мере продвижения в Церкви. - Но на данный момент, я знаю лишь тривиальную истину, доступную снаружи. - сказал Брута. Он чувствовал себя так, словно находился на краю бездны. - Мы все начинали с этого. - мягко сказал Ворбис. - Так убили ли эфебцы Брата Мардака? - настаивал Брута. Он медленно продвигался в темноте. - Говорю тебе, что в глубинном понимании истины, они убили его. Своей неспособностью воспринять его слов, порожденной их закостенелостью, они несомненно убили его. - Но в обычном понимании истины, сказал Брута, подбирая каждое слово с тщательностью, с какой обхаживают своих пациентов в глубинах Цитадели инквизиторы, в обычном понимании истины, Брат Мардак умер, не правда ли, в Омнии, потому, что он не умер в Эфебе, где был лишь осмеян, но было опасно, что в Церкви могут не понять этой, этой глубинной истины, а потому было сделано так, словно эфебцы убили его в, в обычном понимании, что дало вам, и тем, кто узрел истину о зле Эфебы надлежащий повод пустить в ход... праведное возмездие. Они прошли мимо фонтана. Железный наконечник посоха дьякона звякал в ночи. - Я предвижу твое великое будущее в лоне Церкви. - наконец сказал Ворбис. -Приближается время восьмого Пророка. Время экспансии и великих возможностей для тех, кто воистину служит Ому. Брута заглянул в бездну. Если Ворбис прав, и существовал свет, делающий видимой тьму, здесь была как раз его противоположность: темнота, очерняющая свет. Он подумал о слепом Дидактилосе и его пустом фонаре. Он услышал свой голос: "И с людьми вроде Эфебцев, не может быть перемирия. Не одно обязательство не может связывать людей вроде эфебцев и тех, кто следует глубинной истине?