- Полностью. Принципы управления удивительно просты, сказал Урн. - Не в этом смысле. В смысле, что можно сделать, обладая такой мощью!
Урн подбросил еще одну чурку в пламя. - Это просто превращение тепла в работу, сказал он, - Я предположил... ох, нагнетание воды. Мельницы, которые вращаются, когда ветер не дует. Это? Это ты имел ввиду?
Солдат Симони колебался. - Да, сказал он. -В этом роде. Брута прошептал: "Ом?" - Да. - С тобой все в порядке?
- Здесь воняет, как воняет только в солдатском ранце. Вынь меня. Медный шар бешенно вертелся на огне. Он светился почти так же ярко, как глаза Симони. Брута похлопал его по плечу. - Могу ли я получить мою черепаху?
Симони горько рассмеялся. - Некоторые из них весьма вкусны, сказал он, выуживая Ома. - Все так говорят, сказал Брута. Он понизил голос до шепота. Что это за место, Анк?
- Город с миллионом душ, сказал голос Ома. -Большая часть занимает тела. Тысяча религий. Там есть даже святилище маленьких богов! Звучит так, словно там у людей нет проблем с верой во что-нибудь. Неплохое место для нового начала, я думаю. С моим мозгом и твоим... с моими мозгами мы скоро снова пойдем в гору. - Ты не хочешь возвращаться в Омнию?
- Ни за что, сказал голос Ома. -Всегда возможно ниспровергнуть установившегося бога. Люди устают, им нужны перемены. Но невозможно ниспровергнуть себя, верно?
- С кем ты разговариваешь, священник? - сказал Симони. - Я...э... молюсь. - Ха! Ому? Точно так же ты можешь молиться этой черепахе. - Да. - Мне стыдно за Омнию, сказал Симони. - Посмотри на нас. Погрязли в прошлом. Скованы репрессивным монотеизмом. Нас избегают соседи. Что хорошего дал нам наш Бог? Боги? Ха!
- Осторожнее, осторожнее, сказал Дидактилос. - Мы на море, а твои доспехи обладают неплохой проводимостью. - Ох, я ничего не говорю про других богов, сказал Симони быстро. - Я был не прав. Но Ом? Пугало Квизиции! Если он существует, пусть поразит меня здесь и сейчас!
Симони вытащил свой меч и держал в вытянутой руке. Ом мирно сидел на коленях Бруты. -Мне этот парень нравится. сказал он. - Он почти так же хорош, как верующий. Это как любовь и ненависть, понимаешь?
Симони снова засунул свой меч в ножны. - Так я опроверг существование Ома, сказал он. - Да, но что вместо него?
- Философия! Практическая философия! Вроде этого двигателя Урна. Это может втащить пинающуюся и вопящую Омнию в Век Фруктовых Летучих Мышей. - Пинающуюся и вопящую, сказал Брута. - Но это необходимо, сказал Симони. Он сияюще улыбнулся. - Не беспокойся за него, сказал Ом. - Мы будем далеко. Что тоже не плохо. Не думаю, что Омния будет очень популярной страной, когда разлетятся новости о том, что произошло прошлой ночью. - Но это вина Ворбиса! - сказал Брута вслух. -Он все это начал! Он послал бедного Брата Мардака, а потом он убил его, и так смог обвинить Эфебцев! Он никогда не желал никакого мирного договора! Он просто хотел проникнут во дворец!
- И Кто бы мне сказал, как он ухитрился, - сказал Урн. -Никто никогда не проходил через лабиринт без гида. Как ему удалось?
Слепые глаза Дидактилоса смотрели сквозь Бруту. - Не представляю, сказал он. Брута повесил голову. - Он действительно сделал все это? - сказал Симони. - Да. - Ты идиот! Ты полный кретин! - вопил Ом. - И ты бы повторил это перед людьми? - сказал настойчиво Симони. - Пожалуй. - Ты бы выступил против Квизиции?
Брута жалобно уставился в ночь. Позади пожары Эфебы слились в одну оранжевую искру. - Все что я могу сказать, это то, что я помню, сказал он. Мы все покойники, сказал Ом. - почему бы тебе просто не выбросить меня за борт? Этот пустоголовый захочет, чтобы мы вернулись в Омнию!
Симони задумчиво потер подбородок. - У Ворбиса много врагов, сказал он, в определенных обстоятельствах. Лучше бы он был убит, но все назовут это убийством. Или даже мученичеством. Но суд... если будут свидетели... если они хотя бы подумают, что будут свидетели... - Я вижу ход его мыслей! - кричал Ом. - Мы спасены, если ты заткнешься!
- Ворбис на скамье подсудимых, - размышлял Симони. Брута побледнел от этой мысли. Это был тот тип мыслей, который почти невозможно удержать в голове. Это был тот тип мыслей, в котором не было смысла. Ворбис на скамье подсудимых? Суды случались с другими. Он вспомнил Брата Мардака. И солдат, погибших в пустыне. И все то, что было сделано остальным людям, в том числе и Бруте. Скажи, что не помнишь! - вопил Ом. - Скажи ему, что не можешь вспомнить!
- И если бы его судили, сказал Симони, его признали бы виновным. Никто не рискнул бы поступить иначе. Мысли всегда медленно продвигались в голове Бруты, подобно айсбергам. Они медленно приходили и медленно уходили, и пока они были, они занимали много места, большей частью под поверхностью. Он подумал: "Худшее заключается не в том, что Ворбис плох, а в том, что он заставлял хороших людей поступать плохо. Он превращал людей в подобия себя. Этого не излечить. Ты заразился от него. Не было слышно ни звука, кроме плеска волн о корпус Безымянного Корабля и вращения философского двигателя. - Если мы вернемся в Омнию, нас поймают, сказал Брута. - Мы можем пристать подальше от портов, страстно сказал Симони. - Анк-Морпорк! - кричал Ом. - Перво-наперво мы должны доставить Г-на Дидактилоса в Анк-Морпорк, сказал Брута. - Потом я вернусь в Омнию. - Можешь меня там и оставить! - сказал Ом. - Я быстро найду себе несколько верующих в Анк-Морпорке, не важно, во что они там веруют!
- Никогда не видел Анк-Морпорка, сказал Дидактилос. - Так что по-прежнему живешь - учишься. Я всегда так говорил, он повернулся лицом к солдату. - Вопя и пинаясь. - В Анке есть наши эмигранты. сказал Симони. - Ты будешь там в безопасности. - Удивительно! - сказал Дидактилос, только подумайте, этим утром я и не знал, что я в опасности. Он снова сел внутри корабля. - Жизнь в этом мире, сказал он, как это и было всегда, есть пребывание в пещере. Что мы знаем о реальности? Все что мы можем узреть об истинной природе существования, есть, пожалуй, не более, чем смущающие и вызывающие изумления тени, отбрасываемые на внутреннюю стену пещеры невидимым ослепительным лучом света абсолютной истины, по которым мы можем определить или не определить проблеск достоверности, и мы, как ищущие мудрости троглодиты, можем поднять свои голоса к незримому, и смиренно сказать: "Ну, давай, сделай Деформированного Кролика... он мне больше всех понравился."