– Я имел ввиду мельничный пруд! Пруд!
* * *Брута вцепился в мачту. Через некоторое время подошедший моряк уселся на бухту и стал с интересом его разглядывать. – Ты можешь отпустить ее, отче. сказал он. – Она стоит сама. – Море…Волны…-Осторожно пробормотал Брута, но то, что могло бы выйти наружу, уже кончилось. Моряк задумчиво сплюнул. – Ага, сказал он, – Видишь ли, они должны быть такой формы, так предопределено свыше. – Но корабль трещит!
– Ага. Трещит. – Так это не шторм?
Моряк вздохнул и отошел. Через некоторое время Брута рискнул отпустить мачту. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя таким больным. Дело было не только в морской болезни. Он не знал, где он. В жизни он четко знал лишь две вещи: где он находится, и то, что Ом существует. Тут он разделял склонности черепах. Понаблюдайте за любой движущейся черепахой: периодически она будет останавливаться и стоять, пока рассортирует воспоминания. Не зря же где-то в мультиверсуме, существуют маленькие движущиеся приспособления, контролируемые электрическими думающими машинами, называемые «черепахами». Брута понимал, где он есть, вспоминая, где он был – по подсознательному подсчету шагов и вехам ландшафта. Где-то внутри его головы существовала нить воспоминаний, которая, если бы подключить ее напрямую к тому, что контролирует его ноги, могла бы заставить Бруту протрусить по узеньким тропкам его жизни до самого места рождения. В отсутствии контакта с землей, на изменчивой поверхности моря, нить оборванно болталась. Ом трясся и подскакивал в такт движениям Бруты, когда тот зигзагом пересек качающуюся палубу и достиг борта. С точки зрения кого угодно, кроме послушника, корабль быстро скользил по волнам в превосходный для плавания день. У его пробужения кружились птицы. По одну сторону – то ли по правому, то ли по левому борту, то ли где-то еще в одном из подобных направлений – стая крылатых рыб взрезала поверхность, пытаясь избежать внимания нескольких дельфинов. Брута глядел на серые тени, выписывающие зигзаги под килем в мире, где вообще не надо было считать… – О, Брута, сказал Ворбис. – смотрю, кормишь рыб. – Нет, лорд, сказал Брута. – мне плохо, лорд. Он повернулся. Тут был сержант Симони, мускулистый молодой человек с бесстрастным выражением лица профессионального солдата. Он стоял рядом с кем-то, кого Брута с трудом опознал, как главную местную соль, или как там его титул. Тут же был улыбающийся эксквизитор. – Он! Он! – надрывался голос черепахи. – Наш юный друг – не слишком хороший моряк. – сказал Ворбис. – Он! Он! Я узнал бы его где угодно!
– Я много бы отдал, лорд, чтобы не быть моряком вообще. – сказал Брута. – Он чувствовал, как трясется коробка от Ома, неистовствующего внутри. – Убей его! Найди что-нибудь острое! Вытолкни его за борт!
– Пойдем с нами на нос, Брута. – сказал Ворбис. – По словам капитана, тут есть на что посмотреть. Капитан затравленно ухмыльнулся, словно попав между молотом и наковальней. Ворбис, как обычно, вполне заменял оба. Брута, тащившийся за этой троицей, прошептал. – Что случилось?
– Он! Лысый! Выбрось его за борт!
Ворбис чуть повернулся, поймал смущенный взгляд Бруты и улыбнулся. – Я уверен, мы расширим наш кругозор. – сказал он. Потом повернулся обратно к капитану и указал на большую птицу, спланировавшую под поверхность волн. – Тупой Альбатрос. – быстро сказал капитан. – Мигрирует с Пупа к… – он запнулся. Однако, Ворбис с нарочитой вежливостью созерцал показываемое. – Он перевернул меня на солнцепеке! Посмотри на его мысли!
– С одного полюса мира на другой каждый год. – сказал капитан. Он слегка потел. – Действительно? С чего бы это?
– Никто не знает. – За исключением Бога, конечно. – сказал Ворбис. Лицо капитана стало болезненно желтым. – Конечно. Разумеется. – сказал он. – Брута? – закричала черепаха, – Ты меня слушаешь?
– А это, вверху? – сказал Ворбис. Моряк проследил в направлении его вытянутой руки. – А. Летающие рыбы. – сказал он. – В действительности они не летают. – быстро прибавил он. – Они просто разгоняются в воде и некоторое время скользят. – Одно из чудес божьих. – сказал Ворбис. – Бесконечное разнообразие, а?
– Да, конечно. – сказал капитан. Облегчение, подобно полкам подкрепления, прошествовало по его лицу. – А эти, внизу?. – сказал эксквизитор. – Те? Дельфины. – сказал капитан. – Вид рыб. – Они всегда плавают вокруг кораблей, как эти?
– Часто. Разумеется. Особенно, в эфебских водах. Ворбис наклонился за борт с абсолютно непроницаемым лицом. В разговоре образовалась брешь, которую капитан поспешил заполнить. Что было весьма неразумно. – Они будут следовать за кораблем несколько дней. – сказал он. – Удивительно. – следующая пауза, смоляная яма тишины, готовая поглотить мастодонтов необдуманных высказываний. Раньше эксквизиторы кричали и напыщенно проповедовали. Ворбис не поступал так никогда. Он просто выкапывал перед людьми глубокую тишину. – Кажется, это им нравится. сказал капитан. Он нервно скользнул взглядом по Бруте, пытавшемуся унять в голове черепаший голос. Оттуда помощи не было. Вместо этого на выручку пришел Ворбис. – Это, должно быть, очень удобно в длительных путешествиях. – сказал он. – Хм… Да? – сказал капитан. – С точки зрения провианта. – сказал Ворбис. – Лорд, я не уверен… – Это, должно быть, подобно ходячей кладовой. – сказал Ворбис. Капитан улыбнулся. – О нет, лорд. Мы их не едим. – Действительно? Мне они кажутся достаточно съедобными. – Да, но в старом предании… – Предании?