Мужчины и женщины спали в своих спальнях и видели обычные сны. А совсем рядом, бесшумно и быстро передвигались существа, похожие обликом на людей. Иногда они переговаривались друг с другом высокими певучими голосами, произнося гортанные звуки, но это была скорее привычка, чем необходимость. Они давно научились читать мысли друг друга, а теперь понимали и мысли других. Новые хозяева использовали свое оружие скорее из любопытства и интереса, а не злобы.
Бриджет ясно осознала момент пробуждения.
Она видела какой-то непонятный сон. Ей приснилось, что она еще учится в школе, и холодным зимним утром играет в хоккей на траве, а вокруг нее двадцать две девицы поддерживают ее криками.
Бриджет проснулась с чувством облегчения, что ей уже двадцать пять и она сама себе хозяйка, но в ушах все еще звучали странные крики. Теперь ей казалось, что они доносятся откуда-то неподалеку. Выпив воды из стакана, стоявшего рядом с кроватью, она внимательно прислушалась. Действительно, кто-то кричал, но это скорее походило на крик боли. Она быстро поставила стакан на место, чуть не разбив его о столешницу, «нащупала рукой выключатель, но свет не зажегся. Послышался еще один крик, приглушенный и отдаленный, но достаточно отчетливый в ночной тишине. Она поняла, что он донесся из северного крыла здания. Но это нелепо. Ведь в той стороне нет комнат, только башня.
Спать больше не хотелось: она очень испугалась.
Слезая с кровати, и, подойдя к двери, нажала на выключатель, но свет не зажегся. Перегорели пробки? Фонарик, который обычно, лежал, рядом с кроватью, она вчера взяла на кухню и не принесла обратно. Снова послышался крик. Она решила пробираться к комнате Дэниела на ощупь.
Войдя, она позвала его, но Дэниел не ответил. Ей пришлось подойти к кровати и потрясти его. Зевая, он произнес что-то бессвязное, но почти сразу же проснулся.
– Что?. Кто это? Брид? Зажги свет. Что случилось?
– Света нет. Наверное, перегорели пробки.
– Но ведь можно подождать и до утра, не так ли? Ты что, только ради этого меня разбудила? – Его рука пошарила в темноте, нашла ее плечо, ухватилась за лямку ночной рубашки и быстро опустилась вниз на грудь.
– М-м, – оценивающе хмыкнул он. – Залезай в кровать, здесь мы сможем поговорить.
– Нет. Послушай, Дэниел. Мне страшно. Кто-то кричит.
– Кричит? Я ничего не слышу.
– Отсюда не слышно. Кажется, кричат где-то в башне.
– Но там никого нет.
– Я знаю.
– И стены очень толстые.
– Но все равно звук доносится оттуда.
– Тебе, должно быть, приснилось. – Его рука сжала ее грудь. – Ложись рядом, и тебе сразу же станет хорошо.
– Я не спала. Я знаю. – Она пыталась говорить ровным голосом, но начала дрожать. – Пойдем со мной, и ты сам услышишь. Пожалуйста.
– Хорошо, – сказал Дэниел, смирившись. – Подожди, найду шлепанцы. Я думаю, твоя кровать ничуть не хуже моей. Надеюсь, мне разрешат остаться?
– Давай быстрее, – попросила она, дрожа еще сильнее. – Пожалуйста, дорогой.
Держась друг за друга, они пошли по коридору. Свободной рукой Бриджет нащупывала дорогу. В коридоре царила кромешная тьма и, кроме их шагов, не было слышно ни звука. Они добрались до ее комнаты, вошли и остановились прямо за дверью.
– Ничего, – сказал Дэниел. – Или у тебя слух лучше, чем мой? Она напряженно прислушалась. Ничто не нарушало тишины. В другие дни обычно налетал ветер, громко и протяжно завывая в водосточных трубах или в щелях башни. Но в эту ночь стояла мертвая тишина.
– Сейчас ничего, – сказала она. – Но я на самом деле слышала крики. Я не спала.
– Есть одно средство от страхов. – Он крепко обнял ее и повел к кровати. – Мы ляжем и подождем, не закричит ли кто снова. Как жаль, что так темно. У тебя случайно нет карманных светящихся, шахмат?
Она дала отвести себя в кровать. Дэниел Лег рядом. Когда он обнял ее, она все еще дрожала.
– Ты на самом деле очень испугалась, – заметил он.
– До этого мне снился сон, совсем обычный. Но я проснулась и уже дошла до двери, когда услышала крики. Честно.
– Такое бывает. – Его рука начала нежно и успокаивающе гладить ее тело. – В школе я знал парня, которому часто снилось, что стена открывается и из нее выходят чудовища, чтобы забрать его с собой. Он обычно просыпался от собственного крика. Кто-то включал свет, а он сидел на кровати, закрыв глаза ладонями. Когда мы брали его за руки и заставляли посмотреть вокруг, он клялся, что все еще видит их. Они были покрыты чешуей, а из пасти каждого торчали большие черные зубы.
Возможно ли это? Такие галлюцинации? Крик все еще стоял у нее в ушах, но реальны были только рука Дэниела, прикосновения его губ, и это заставляло забыть страх. Где-то в глубине он еще оставался, но тепло и энергия Дэниела, лежащего рядом, представлялись ей надежным щитом. Она прижала его к себе.
– Мне жаль, что тебе приснился кошмар, – пробормотал он, – но я очень рад, что ты пришла и разбудила меня. Надо бы делать это почаще – будить меня, я имею в виду.
– Да, – прошептала она.
– Стало лучше?
– Гораздо лучше.
Крик разрезал тишину и спокойствие, как нож – маленький, но острый и твердый, как алмаз. Задыхаясь, она почувствовала, как напряглось его тело. Ой тоже услышал. Это был тот же крик, но в нем слышалось еще больше отчаяния и боли.
Уоринга разбудила Хелен. Лампа рядом с ее кроватью горела, а жена стояла над ним и трясла его. Он протер глаза.
– Что случилось?
– Ты храпел.
– Ты разбудила меня, чтобы сообщить об этом?
– Я от этого проснулась.
Он сел на кровать и уставился на нее.
– Я простыл. Как я могу не храпеть, прости Господи? Мне довольно часто приходится терпеть твой храп.
– Та бы не простудился, если бы выбрал место для отдыха с более тёплым климатом.
– О Господи!
– Тебе-то что. Ты никогда серьезно не простужаешься. С моим насморком мне приходится мучиться неделями, даже месяцами.
– Твой проклятый насморк – психосоматический. Если бы ты хоть на час перестала думать о себе, с тобой все бы было в порядке. Я сказал – на час? Хотя бы на минуту.
– Послушай, – прервала она его. – Мы уезжаем. Завтра.
Уоринг удивленно посмотрел на нее.
– А маленькие человечки?
– Они ушли. И мне плевать, вернутся они или нет.
– А мне нет.
– Конечно, – засмеялась она. – Дэниел рассказал мне о вашем разговоре. Я оказалась права. Так кого ты собираешься подключить? Мэтьюса? Нет, не думаю. Ты хочешь найти более достойного компаньона, который бы позволил тебе клевать из одной миски с ним. Знаешь что?.. Мне кажется, ты, наконец, признался себе в этом.
– Признался в чем?
– Что ни на что не способен. Ты больше не скрываешь это от себя и не прячешь голову в песок, даже не пытаешься. В своей специальности ты ничтожество. А уж как человек ты полное дерьмо, прости Господи.
Она вернулась к кровати и села. Ее голос язвил, лицо белело во тьме, черты были плохо различимы – как в тумане. Уоринг нашел очки, и ненавистное лицо обрело четкость.
– Я не ничтожество, – процедил он, – в глазах всех, кроме тебя. Ты, конечно, хочешь быть женой преуспевающего воротилы. Но для тебя не важны заслуги, не так ли? Просто лучи успеха должны быть достаточно яркими, чтобы освещать и тебя тоже. Но самое смешное, ты не представляешь, как нелепо выглядишь, когда оказываешься в центре внимания. Даже когда ты радуешься, в тебе нет привлекательности, но когда ты оказываешься на публике… Ты слишком много и слишком громко говоришь. Независимо от того, сколько пудры ты наложишь, ты все равно потеешь, и все – все! – кто стоит вокруг и вежливо улыбается, смеются про себя – и даже в открытую, стоит тебе отвернуться. Единственное, что тебе стоит делать, – жить скромно и тихо. Тогда тыне выглядишь так нелепо.