Скарлет взвесила все «за» и «против». Да, она приехала рано, слишком рано. Ну и что теперь? Слоняться по улице без цели, просто чтобы убить время? Скарлет показалось, что это глупо, тем более, что она почти не знала этих мест. Плюнуть на всё и постучаться? Но хозяев может разозлить то, что она пришла настолько рано. Хотя, у этой медали была и обратная сторона — Скарлет ведь могла помочь родителям Жака накрыть на стол, подготовиться к ужину, тем самым зарекомендовать себя не только как девушку пунктуальную, но и как очень хозяйственную.
Второй вариант Скарлет понравился больше, поэтому она, пусть и помедлив, но всё же постучалась. Открыл ей пусть уже седой, но ещё очень статный мужчина с обворожительной улыбкой, такой похожей на улыбку Жака.
— Жак, Марина, кажется, к нам пришли! — позвал мужчина, а сам протянул Скарлет руку, чтобы поздороваться с ней. — Ты ведь Скарлет, верно? Сын много о тебе рассказывал. А меня зовут Саймон Нильсон. Впрочем, можешь называть меня просто Саймон. Называть меня отцом предлагать не буду — мне кажется, что для этого ещё рановато. Хотя, если тебе будет так удобно…
— Нет, что вы, мне совсем не нужно… — Скарлет засмущалась, от чего густо покраснела и начала заикаться. Саймон Нильсон же в ответ на это добродушно рассмеялся. Эту неловкую ситуацию прервала женщина, вышедшая в прихожую — мать Жака.
По этой женщине было видно, что она уже в возрасте, но при этом следит за собой. Она отнюдь не выглядела, как молодящаяся старуха, напротив — в ней были статность и красота зрелой женщины. Как в деревьях осенью, в тот короткий миг, когда листва на них уже пожелтела, но ещё не опала.
— Марина Нильсон, — сдержанно представилась женщина. — И я попрошу никак иначе меня не называть. Никаких «Марина» и «мамочка».
Скарлет несколько разозлило подобное отношение. Ей бы и так никогда не пришло в голову называть мамой какую-то чужую женщину. У неё была своя мама, пусть и давно умершая, но лучше её нет и не будет никого.
Теперь из комнаты вышел Жак:
— Скарлет, ну зачем же ты так рано?! — ласково пожурил он Скарлет. — У нас ведь ещё даже стол не накрыт!
— А я помогу! — неожиданно для самой себя произнесла Скарлет. Видимо, нечто в подсознании подсказало ей, что нужно во что бы то ни стало наладить контакт с Мариной Нильсон, во что бы то ни стало понравиться ей. Помочь накрыть на стол — самое меньшее, что могла Скарлет сделать для этого сейчас.
— Ну что же, пойдём, — Марина Нильсон слегка улыбнулась и провела Скарлет на кухню.
Там Скарлет увидела, что к её приходу тщательно готовились — на плите стояло куча кастрюлек, в которых что-то кипело, на сковородках что-то жарилось, от всего этого исходил замечательный аромат.
Для Скарлет всё это было в новинку. Они с отцом тоже никогда не держали прислугу, но и питались куда более простой едой. В крайнем случае — заказывали доставку или шли обедать в ресторан. Сама Скарлет не умела готовить ничего, сложнее жареной картошки.
— Всё это так аппетитно выглядит! — решила Скарлет сделать комплимент, отнюдь не дежурный, а совершенно искренний.
— Я в своё время выучилась на повара, — без тени улыбки объяснила Марина Нильсон. — Может, расскажешь о себе, о своей семье?
— Мой отец — Александр Миллер, писатель. Матери же давно нет в живых. Рак отнял её у нас.
Марина Нильсон повернулась к Скарлет. В глазах этой взрослой, серьёзной женщины читалась жалость.
— О, милая! — неожиданно ласковым голосом проговорила Марина Нильсон. — Мне так жаль! Наверное, я слишком грубо говорила с тобой там, в прихожей. Поверь, я не какая-то там злая тётка, я вижу, что мой сын сделал правильный выбор, и готова тебя принять. Если хочешь, можешь называть меня мамой. Поверь, я не обделю тебя любовью и заботой.
— Вряд ли это возможно, — смущённо улыбнулась Скарлет. — Отец очень тяжело переживал смерть матери. Он до сих пор переживает, хотя прошло уже больше десять лет. Понимаете, в нашей семье существует эдакий культ матери. Именно моей матери, а не любой женщины, которая произвела на свет ребёнка. Поэтому, боюсь, я не смогу называть вас мамой. Это не со зла — просто я иначе воспитана.
— Конечно, я всё понимаю, — грустно улыбнулась Марина Нильсон. — Ты знаешь, а ведь я читаю книги твоего отца, не пропускаю ни одной новинки. Так вот, в каждой из них чувствуется, что автор испытывает неземную любовь к некой женщине. Только вот я не думала, что всё так печально.
— Не берите в голову, — ответила Скарлет. — Мне, конечно, бывает грустно без мамы, но это — дело давно минувших дней, сейчас уже ничего не изменишь. Да и тогда, если честно, всё возможное было сделано.
Всё оставшееся время Скарлет и Марина Нильсон провели в молчании. Было удивительно, как эти две женщины — одна молодая, только вставшая на этот путь, а вторая уже взрослая и умудрённая опытом, — нашли общий язык, как поняли, когда нужно говорить, а когда следует помолчать.
Совсем скоро всё было готово. Все сели за стол.
О самом ужине, как ни странно, нельзя сказать ничего примечательного. Тихая семейная обстановка. Саймон Нильсон расспрашивал Скарлет о её жизни, некоторые его вопросы заставляли её краснеть, Марина Нильсон же рассказывала забавные истории из детства Жака, и тогда краснел уже он. Казалось бы — ничего особенного. Но Скарлет этот ужин запомнился, как один из самых главных в её жизни.
Наступил поздний вечер, на улице стемнело, и Скарлет пришла пора уходить. Сначала Саймон Нильсон всячески уговаривал её переждать ночь у них, но Скарлет отказывалась. Тогда семья Нильсон в полном составе проводила её, попутно говоря, как она им понравилась и заявляя, что непременно ждут её ещё. Скарлет с улыбкой попрощалась и пообещала, что обязательно заглянет в гости.
Как только дверь за Скарлет закрылась, Жак повернулся к родителям и спросил:
— Неужели Скарлет действительно вам понравилась?
— Сынок, ну ты же знаешь, что я приму любой твой выбор! — заверил Саймон Нильсон.
Однако этот вопрос был адресован не ему. Жак напряжённо смотрел на мать, которая, стоило Скарлет ступить за порог, перестала сладко улыбаться и словно надела на лицо холодную, непроницаемую маску.
— Жак, ты знаешь моё главное условие. Она его выполнила. Что до остального — мне всё равно. Тебе с ней жить, не мне.
— То есть, если бы она была не из обеспеченной семьи, ты бы вытолкала её за порог, как всех моих бывших девушек?
— Конечно! — округлила глаза Марина Нильсон так, будто в её словах не было абсолютно ничего необычного. — Так поступила бы любая мать, и ты прекрасно знаешь, почему. Тем голодранкам нужны были только наши деньги! Они непременно свели бы в могилу сначала нас, потом и тебя, а сами жили бы на оставленное наследство с детьми, которым, скорее всего, ты даже не приходился бы биологическим отцом!
— Скарлет не такая! — воскликнул Жак.
— Конечно, она не такая, — спокойно ответила Марина Нильсон. — Но лишь потому, что никогда не знала нищеты. Ей повезло, что она встретила и полюбила тебя. Если бы судьба свела её с парнем из простой семьи, то ей пришлось бы тянуть его на себе, чтобы не упасть в пучину бедности. Но сейчас она с тобой, и это сулит взаимную выгоду. Социальное благополучие очень влияет на людей, поверь мне, сын.
Жак не знал, что ответить на эти слова. С одной стороны, он был рад, что мать признала его возлюбленную, но то, из-за чего она её признала, заставляло его сердце сжаться от обиды. Он был уверен, что Скарлет не испортила бы никакая нужда, что она в любом случае осталась бы прекрасным человеком и красивой девушкой.
Так и не найдя, что ответить, Жак просто ушёл и заперся в своей комнате, оставив мать с отцом наедине.
— Зря ты так с ним, — с укором взглянул на жену Саймон Нильсон. — Ну вот зачем?!