Школьные товарищи Яна говорили, что они тоже любят весну, а некоторые из его знакомых девочек даже «обожали» это веселое время года. Но никто из этих мальчиков и девочек не мог понять, почему в марте глаза Яна делаются «сумасшедшими», щеки начинают пылать огнем, и он сам так усиленно и отрывисто начинает дышать; почему в школе во время перемен он проявляет несвойственную ему раздражительность и способность возмущаться каждым пустяком; почему вся нервная энергия Яна так и рвется наружу и он ни минуты не может пробыть в спокойном состоянии.
Да, весна захватывала Яна всецело. Небо, земля, поля, леса, луга, вода, солнце, ветер – все это действовало на него самым чарующим образом. Все звало, манило, тянуло его к себе, и он сам не знал почему. Мальчик слышал вокруг себя какие-то голоса, но не мог разобрать их. Хаос звуков оглушал, ошеломлял его и увлекал в какую-то неопределенную даль.
– Господи, как мне хотелось бы убежать отсюда! – восклицал он вне себя от непонятного томления.
Мальчик сам удивлялся тому, что творится с ним. Только одно удерживало его от безумного желания присоединиться к бродячим индейцам – боязнь наказания, на которое строгий отец был очень скор.
Глава 3
Братья Яна
Один из братьев Яна, Рэд, двумя годами старше, был рослым и крепким мальчиком. В школе он отставал от Яна, зато никогда не упускал случая доказать брату превосходство в силе.
Как-то раз Ян, рискуя быть выпоротым отцом за испачканную одежду, забрался под дом. Он полз дальше и дальше, пока не очутился в довольно глубокой яме, где можно было стоять почти выпрямившись.
«Эх, вот бы устроить тут мастерскую!» – подумал Ян. Сердце его встрепенулось. Мальчик знал, что если он один попросит у отца позволения устроиться в этом помещении, то непременно получит отказ. Но если его просьбу поддержит благоразумный Рэд, позволение будет дано. Значит, сначала необходимо уломать Рэда.
Тот неожиданно поддержал младшего брата и даже вызвался сам уговорить отца и получить от него позволение привести замысел в исполнение. Взялся и сделал: позволение было получено.
В тот же день братья приступили к делу. Прежде всего они принялись углублять, расширять и удлинять яму, так чтобы она стала футов[1] шести в высоту и ширину и не менее четырнадцати в длину. На этот труд потребовалось немало времени, и Ян усердно предавался ему каждую свободную от школьных занятий минуту. Что же касается Рэда, то он кое-как поработал только в первый день, а потом отлынивал под разными предлогами.
Когда земляные работы были закончены, нужно было возвести стены и настлать полы. Ян добывал для этого материал, а Рэд, как искусный плотник, принялся помогать ему в сколачивании и прилаживании по местам досок.
Частенько случалось, что Рэд, поработав немного, ссылался на неотложные дела, бросал работу и уходил, а Ян был вынужден продолжать ее один, следуя указаниям, оставленным братом.
В один прекрасный день мастерская оказалась полностью готовой. Были сколочены стены, настлан пол, прорублены окно и дверь, которую даже снабдили замком с ключом. Ян был на седьмом небе от радости и гордости по поводу так успешно воплощенного замысла. Убрав последнюю соринку с пола и торжественно расставив самодельную мебель, мальчик восторженным взором обвел помещение, как вдруг Рэд сухо сказал:
– Ну, теперь выйдем отсюда и запрем дверь.
Ян покорно вышел вслед за братом. Тот запер снаружи дверь, положил ключ в карман и тоном, не допускавшим возражений, добавил:
– С этой минуты ты не должен даже носа сюда совать. Мастерская моя, потому что разрешение на ее устройство было дано отцом мне, и тебе здесь делать нечего!
Если бы дом, под которым была устроена мастерская, вдруг разрушился и придавил под своими обломками Яна, последний не испытал бы большего отчаяния. Так после всех хлопот и трудов Ян остался ни при чем, и его радость сменилась горьким разочарованием.
Второй брат Яна, Альмер, был моложе его на полтора года и почти одинакового с ним роста; но этим и ограничивалось сходство между братьями. Целью жизни Альмера было поражать всех своим изяществом. Однажды он привел в сильное смущение мать, вставив в свою детскую молитву следующую «отсебятину»:
– Господи, сделай меня, ради Христа, самым франтоватым щеголем!
Тщеславие было главной слабостью Альмера, а лень – главным пороком. Лестью его можно было заставить сделать что угодно, лишь бы только это не требовало особенного труда с его стороны. Он жаждал известности и признания; желал, чтобы все смотрели на него, отличали его в толпе. Однако усилий ради достижения всего этого Альмер старался избегать; по его мнению, всё должно было делаться само собой, в силу одного его желания.
В школе он считался безнадежным лентяем, тупицей и олухом; он учился на три класса ниже Яна и был последним учеником. По приказу отца Ян и Альмер ходили в школу вместе, но там почти не встречались, – слишком уж мало было у них общего. К тому же «индейские вкусы» Яна внушали ему ужас.
– Фу, до чего противные эти индейцы! – презрительно говорил он. – Живут безобразно, одеваются Бог знает во что! Это то же, что обезьяны. Смотреть на них ради любопытства, пожалуй, еще можно, но подражать им – слуга покорный! Для этого надо быть человеком, лишенным всякого понятия об изяществе и порядочности.
Таковы были братья Яна, и потому неудивительно, что он чувствовал себя рядом с ними одиноким.
Глава 4
Книга
Вскоре после печальной истории с мастерской в жизни Яна произошло событие, имевшее для мальчика серьезные последствия. Однажды он прочел в газете, что в свет вышла книга «Птицы Канады». Стоила книга один доллар.
Она страшно заинтересовала Яна, и мальчик первый раз в жизни пожалел о том, что у него нет денег. Ему во что бы то ни стало было нужно раздобыть этот доллар!
Никогда раньше деньги не казались Яну такими необходимыми, как в эти дни, и он весь отдался погоне за ними. Выигранные им в разное время мраморные шарики он принялся обменивать на кубари[2], кубари – на другие игрушки, а потом и на мелкие монеты. Кроме того, Ян за самую ничтожную плату оказывал разные мелкие услуги соседям: колол и носил дрова, таскал воду для поливки сада, ходил за покупками и так далее.
Прошло шесть недель, прежде чем в руках мальчика оказался долгожданный доллар. Чувствуя себя богачом, Ян бросился в книжную лавку за книгой.
Его вдруг обуял страх: что если книга уже распродана или цена ее возросла? Однако, к его радости, ничего подобного не случилось. Приказчик молча потянулся к полке за книгой, но прежде чем достать ее, спросил:
– Вам в каком переплете, в красном или зеленом?
– В зеленом, – поспешил наобум ответить Ян и, затаив дыхание, с ужасом ждал, что будет дальше.
– В зеленом переплете книга стоит девяносто пенсов, – равнодушно объявил приказчик, кладя книгу на прилавок.
– Девяносто пенсов!.. – повторил пораженный мальчик.
Господи, если бы он знал раньше, что книга в зеленом переплете стоит только девяносто пенсов! От скольких душевных терзаний он был бы избавлен!
Ян поспешил вручить продавцу требуемую сумму и прижал книгу к груди. По дороге домой он не утерпел, на ходу принялся перелистывать ее – и тут же несколько разочаровался.
Он не нашел в книге того, чего так жаждал, но обвинил в этом самого себя: ему казалось, что он недостаточно внимательно читает книгу. Мальчик принялся перечитывать ее от корки до корки; впоследствии он даже выучил ее наизусть, уверенный, что так овладеет всеми чудесами и тайнами пернатого царства… Только через пять лет он понял, что эта книга была самой бессовестной стряпней, часто преподносимой доверчивой публике под видом научного труда.