– О-о-о, понял, – говорю я настолько небрежно, насколько могу. – А о какой сумме идет речь?
Риз не отвечает. Может быть, она не знает. Или, быть может, ей все равно. Непохоже, что ее беспокоит финансовая сторона вопроса. Ее больше всего волнует, как ее достижения будут выглядеть при поступлении в колледж, хотя это ее тоже не должно беспокоить. Я откашливаюсь:
– Так что я должен сделать? Нанять какого-то уникума в нашу группу?
– Строчную.
Риз почти шепчет, поглядывая в сторону гардеробной.
– Прошу прощения?
– Ну знаешь, другая Элеонора, – объясняет Риз. – Мы называем ее Строчной.
Прищуриваюсь. Кажется, я что-то упустил. То есть Элеонора может быть мелочной, но я не могу поверить, чтобы она закатила истерику из-за того, что у какой-то другой девчонки такое же имя. Имена «Нора» и «Элеонора» даже звучат по-разному. Риз отводит глаза.
– Ей больно, Мэддокс. Можно ли ее винить? Она видела, как ты смотрел на ту девушку, а потом сразу же порвал с ней.
Ох! Я сомневался, расскажет ли Элеонора кому-нибудь о нашем разговоре в библиотеке. Но, конечно же, она рассказала. Они с Риз все друг другу рассказывают. Между этими двумя нет никаких секретов. Риз говорит так тихо, что мне фактически приходится читать по губам.
– Мы должны действовать тактично. Понял?
– Ты хочешь сказать, что она… – я киваю в сторону гардеробной, – не знает, что ты хочешь взять Строчную в группу?
– Нет. Вот почему мне нужно, чтобы ты это сделал. Веди себя так, будто это была твоя идея.
– Разве от этого не станет еще хуже?
Какое-то время Риз молчит. Когда она наконец отвечает, я слышу обвинительные нотки в ее голосе:
– Ты уже наломал дров, Мэддокс. Сейчас меньше всего ей нужно, чтобы еще и лучшая подруга ее предала.
Я смотрю в пол и чешу в затылке. Почему я чувствую себя козлом отпущения? Я расстался с Элеонорой не из-за того, что влюбился с первого взгляда в другую девушку. Если Риз думает, что это было так, то она ошибается. Но я не буду притворяться, что не думал о Строчной весь день.
Риз молча смотрит на меня. Я игнорирую ее и надеваю очки, погружаясь в программу в поисках подсказки, как мне следует на все это реагировать.
Нора
Вот она, в списке тех, с кем я еще не подружился. Ее аватарка приветствует меня своими ярко-зелеными глазами, которые еще тогда сразу мне запомнились. Она не закончила заполнять свой профиль. Он состоит только из ее имени пользователя и отрицательного (и как она умудрилась?) рейтинга в InstaLove. Впечатляет. Она не выглядит как крутой программист, но если Эмерсон ее выделил, значит, в ней что-то есть. Это обстоятельство только подогревает мой интерес к ней.
Я добавляю ее в друзья, но что-то заставляет меня колебаться, прежде чем я нажимаю «Подтвердить».
Не стоит… Нет. Это точно плохая идея.
Я качаю головой, и ее изображение движется из стороны в сторону перед моими глазами. Следующие три недели будут и так достаточно сложными, не стоит подливать масла в огонь. Но разве не по этой причине я порвал с Элеонорой? Потому что я ей не принадлежу. Я не хочу, чтобы она указывала мне, с кем мне разговаривать, на кого смотреть и кем мне быть… Она не будет больше контролировать каждое мое действие. Хватит.
К черту Риз с ее чувством вины! Я снова смотрю на аватарку Норы.
InstaДрузья InstaЛюбовь Пропущенные соединения
______________________________________________
Нора
Я моргаю для подтверждения и засовываю очки в карман как раз в тот момент, когда дверь гардеробной со скрипом открывается. Элеонора появляется и делает пируэт. Она одета в черное атласное коктейльное платье без бретелек. Когда она кружится на высоких каблуках, ее юбка струится. Любой другой в этом наряде выглядел бы до смешного разодетым в пух и прах, но только не Элеонора.
Она улыбается и подходит ко мне. Я чувствую запах ее духов – Chanel No. 5, как обычно. Этот аромат слишком взрослый и тяжелый для старшеклассницы, но ей он подходит. Половина девушек в Уинтропе начала им пользоваться в прошлом году, после того как Элеонора объявила его своим фирменным ароматом. Клянусь, эта девушка устанавливает свой собственный дресс-код везде, где появляется, – вот сколько в ней уверенности и силы воли.
Она поправляет лацканы моего пиджака, затем делает шаг назад, чтобы оценить свою работу.
– Заправь рубашку, – приказывает она.
Мы смотрим друг в другу в глаза и какое-то время молчим, прежде чем я отвечаю: