– Что ты, дорогой? – спросила миссис Баэр – она пела вместе со всеми и одновременно следила, чтобы Роб не слишком громко топал в такт музыке.
– Вы так добры… и так хорошо вышло, я не могу… – прорыдал Нат, задыхаясь от кашля.
– Пойдем, дорогой, тебе надо лечь и отдохнуть; ты очень устал, а здесь слишком шумно, – шепнула миссис Баэр и отвела мальчика в свою гостиную, чтобы тот спокойно выплакался.
Мало-помалу Нат поведал о своих несчастьях, и у миссис Баэр тоже навернулись слезы, хоть она слышала подобные истории уже не раз.
– Дитя мое, теперь у тебя есть отец и мать, теперь ты дома. Не думай о грустном, поправляйся и будь счастлив, поверь мне – твои страдания окончены! В нашем доме хорошо живется самым разным мальчикам, мы учим их заботиться о себе и приносить пользу другим. Занимайся музыкой сколько пожелаешь, но сначала – восстанови силы. Теперь иди к Нянюшке, она сделает тебе ванну, потом ложись спать, а завтра подробней обсудим наши планы!
Крепко пожимая ее руку, Нат не находил слов, зато глаза его сияли благодарностью. Миссис Баэр проводила мальчика наверх, в большую комнату, где их встретила тучная немка с круглым и веселым лицом, которое в обрамлении чепца с широкими оборками походило на солнышко.
– Познакомься с Нянюшкой Хаммел, она сделает тебе ванну, пострижет и «угнездит», как выражается Роб. Здесь у нас ванная комната, по субботам мы купаем перед сном малышей, пока старшие поют. Ну, Роб, давай!
Говоря это, миссис Баэр сдернула с Роба одежду и посадила его в большую лохань в комнатке, примыкающей к детской.
Там было две больших ванны, а также тазики для ног, раковины, несколько душей и всевозможные принадлежности для наведения чистоты. Вскоре Нат блаженствовал, отмокая в теплой воде, наблюдая за Нянюшкой и миссис Баэр, которые отмыли, нарядили в чистые ночные сорочки и разложили по кроватям четырех малышей – те, разумеется, вовсю проказничали, пока их не водворили в постель.
Когда чистый Нат, завернутый в одеяло, сидел у огня, а Нянюшка стригла ему волосы, прибыла новая партия мальчишек и заперлась в ванной, откуда вскоре донесся плеск и шум, будто там купалась целая компания озорных китов.
– Нату лучше спать здесь: если ночью раскашляется, напоите его чаем с льняным семенем, – сказала миссис Баэр, которая хлопотала, как добрая наседка над выводком резвых цыплят.
Так и сделали: Нянюшка нарядила Ната в теплую ночную рубашку и, напоив чем-то горячим и сладким, устроила в одной из трех стоящих в комнате кроватей; он лежал, похожий на довольную мумию, и, по своему мнению, буквально утопал в роскоши. Чистота была новым и восхитительным для него ощущением, фланелевых рубашек он сроду не носил, теплая «вкуснятина» уняла кашель, добрые слова согрели израненную душу, а чувство, что он кому-то небезразличен, сделали простую комнату раем для одинокого ребенка. Нат специально зажмуривался и вновь открывал глаза, чтобы убедиться, что это не сон – так ему было хорошо. Впрочем, он при всем желании не заснул бы: через несколько минут его изумленному и восхищенному взору предстало одно из традиционных развлечений Пламфилда.
По окончании водных процедур наступило минутное затишье, а затем белые приведения самовольно повыскакивали из постелей, и во все стороны полетели подушки. Битва разгорелась в нескольких комнатах и охватила весь верхний этаж, временами распространяясь и на спальню малышей, когда загнанный в угол боец искал там укрытие. Взрослые не ругались и не велели прекратить, они даже не удивились. Нянюшка продолжала развешивать полотенца, а миссис Баэр невозмутимо раскладывала чистую одежду. Когда один шалун кинул в нее подушкой, она лишь швырнула ту в ответ.
– Они не зашибутся? – спросил Нат, смеясь от души.
– Нет, конечно! По субботам мы разрешаем подушечные бои. Смена наволочек завтра, пусть мальчики побегают, проветрятся после купания! – пояснила миссис Баэр, возвращаясь к дюжине пар носков.
– Какая хорошая школа! – воскликнул Нат в порыве восхищения.
– Скорее странная, – смеясь добавила миссис Баэр, – но, видишь ли, мы не хотим мучить детей бесконечными правилами и учебой. Поначалу я запрещала веселье после отбоя, однако это было бесполезно. Удержать столько мальчишек в кроватях невозможно, как черта в табакерке. Мы заключили договор: я разрешила пятнадцатиминутный подушечный бой по субботам, а они пообещали без капризов ложиться спать в остальные дни, и все пошло хорошо. Если они нарушают слово – никакого боя, если сдерживают – я переворачиваю зеркала, убираю лампы в безопасное место и разрешаю им буйствовать в свое удовольствие.