Долго играли музыканты. И старинный романс, и цыганский танец из «Кармен», а потом всем знакомую песню «А я иду, шагаю по Москве». Но что бы они ни играли, всё казалось Мите необыкновенно прекрасным. Они снова и снова выходили на вызов. Зрители вскакивали с мест, окружали эстраду, кричали, аплодировали.
На эстраде появился мужчина в сером костюме.
Пышные седые его волосы казались серебряными. Эта седина оттеняла смуглое лицо с орлиным носом, с большими тёмными глазами под дугами чёрных бровей.
Он смело подошёл к музыкантам, улыбаясь, подал им букеты цветов и, когда смолкли аплодисменты, заговорил.
— Кто это? — шёпотом спросил Митя у Валерика.
— Эх ты, балалаечная деревня! Это знаменитый композитор!
Валерик назвал фамилию, и Митя сразу вспомнил чудесную музыку — её он часто слушал по радио.
— Знаю, знаю, — торопливо ответил он.
— То-то же! — откликнулся Валерик. — Слушай!
Знаменитый композитор поздравил исполнителей с большим успехом, сказал, что их концерт — праздник для всех работников искусства. Что они — создатели неповторимого дуэта, что, выступая в колхозах, на фабриках и заводах, в рабочих клубах, они несут народу его музыку, освещённую их высоким мастерством. Слушая композитора, Митя не спускал глаз со своего учителя и увидел новое выражение его лица: почтительность, уважение и счастье светились в его глазах. Композитор пожал музыкантам руки. Публика аплодировала.
Митя сидел как заколдованный. Валерик потянул его за рукав:
— Пойдем!
Он крепко сжал Митину руку, пробился сквозь толпу, остановился возле самой сцены, и Митя увидел музыкантов совсем близко. Он не хлопал в ладоши: он смотрел на лицо учителя, видел, как ярко блестели его глаза и как счастливая улыбка делала его совсем молодым.
— Михаил Николаевич! — тонко во весь голос закричал Валерик. — Браво!
Музыкант взглянул вниз, заметил мальчиков, и Мите показалось, что его взгляд необычайно ласково задержался на нем. Это было одно мгновение, но Митя вспыхнул от радости, поднял руки над головой и громко зааплодировал.
— Концерт окончен! — объявил конферансье.
— Пойдём скорее! — Валерик, ловко проскальзывая между людей, тянул за собой товарища.
Артистическая полна народу. Гул восторженных приветствий. Из-за толпы мальчики не видели музыкантов. Валерик крикнул:
— Михаил Николаевич! Мы тут! Только мы к вам не можем пройти!
— Идите, ребятишки, идите! — весело откликнулся голос учителя. Взрослые расступились, и Валерик, таща за руку Митю, подошёл к музыканту.
— Поздравляю вас, дорогой Михаил Николаевич, от всех ваших учеников! — твёрдо отчеканил староста и зааплодировал. Взрослые подхватили аплодисменты и заулыбались, глядя на малышей.
Митя не аплодировал. Исподлобья молча смотрел на музыканта. Тот ласково взглянул на него.
— А тебе интересно было?
Мальчик не мог ничего ответить — он задыхался. Он бросился и крепко-крепко прижался к учителю. Он ощущал его тепло, приятный запах и испытывал радость, от которой сладко сжималось горло. Повторял:
— Вы… Я… Вы… Я…
И услышал сердитый шёпот Валерика:
— Костюм концертный мнёшь, псих!
Почувствовал, как Валерик тянул его за рукав, и услыхал ласковый голос Михаила Николаевича:
— Не тронь!
Митя поднял голову. Над ним склонилось улыбающееся лицо.
— Понравилось?
Митя молчал: боялся, что заплачет от счастья.
Горячей рукой Михаил Николаевич потрепал его по щеке.
— Спасибо, что пришел. До свидания, милый!
Митя не успел ответить: Валерик схватил его за руку и потащил к выходу.
— Ты совсем спятил, — ворчал Валерик, — обниматься полез, как пьяный какой-то!
Мите невыносимо было слушать эту воркотню. Он ускорил шаги.
Мальчики вышли на улицу.
— Поздравил бы, как я, — ворчал Валерик, — а то выскочил, сумасшедший!
Митя увидел, что тридцать первый троллейбус заворачивает у «Детского мира», и побежал к остановке. Он слышал, как Валерик крикнул:
— Куда ты? Погоди!
Но он добежал до остановки, вскочил в вагон, троллейбус тронулся. Митя сел у окна, перевел дыхание. В ушах звенела и пела балалайка…