— Отойди подальше, — попросила его девушка за роялем.
Дима отошёл от рояля. Она дотронулась до клавишей и спросила:
— Сколько звуков ты слышишь?
— Три, — ответил Дима.
— Пропой мне их.
За столом переглядывались и улыбались.
— Хорошо, — тихо сказал молодой учитель. — Можешь идти.
Но Дима стоял и смотрел на него.
— Пойдём, Дима, — сказала секретарша и взяла мальчика за руку.
— Я хочу спросить, — тихо ответил Дима и подошёл к письменному столу. — Я экзамен выдержал?
— Скажи бабушке и маме, что экзамен выдержал на пятёрку, — ответил молодой учитель.
— Спасибо! — просиял улыбкой Дима и побежал к двери, а секретарша на цыпочках спешила за ним и повторяла:
— Ш-ш-ш! Спокойно!
В прихожей зазвонил телефон. Мама схватила трубку.
— Да, да, да, — повторяла она. Вдруг лицо её прояснилось. — Сейчас, — улыбаясь, сказала она, — сию минуту.
Через десять минут мама торопливо вошла в музыкальную школу.
Подходя к дверям канцелярии, она услышала весёлый Димин голос:
— Папа приедет и мне большущий рояль купит!
— Дима! — радостно крикнула мама. Дима соскочил со стула и кинулся к ней.
— Не сердись! — просил он.
А секретарша весело сообщила:
— Поздравляю вас. Ваш сын принят в школу.
Мать поцеловала Диму.
— Безобразник! — сказала она. — Как ты меня испугал! Никогда больше не убегай!
— Больше никуда не убегу, — ответил Дима, заглядывая в мамины глаза. — Мамочка, я выдержал экзамен!
ЧИЖИК
Вы думаете, я расскажу вам про птичку? Нет! Чижиком учитель называл самого маленького своего ученика.
Круглой темноволосой головкой, острым носиком и внимательным взглядом блестящих чёрных глаз малыш в самом деле напоминал эту маленькую птичку.
Чижик был первоклассником. В первом классе музыкальной школы, как и в обычных школах, детей обучали чтению, письму и счёту, но два раза в неделю занимались исключительно музыкой.
Эти дни были для Чижика самыми счастливыми днями: он учился играть на рояле.
Его преподаватель, известный пианист, занимался и со студентами и со школьниками.
Уроки с малышами обычно проходили в классах консерватории.
Чижик поднимался по широкой консерваторской лестнице.
Взобравшись на третий этаж, он пошёл длинным коридором мимо ряда плотно закрытых дверей.
Тут малыш замедлил шаги: за одной дверью слышался рояль, за другой — насвистывала флейта, там — гудела виолончель. Чижик любил разнообразие музыкальных звуков.
Вдруг мальчик остановился: звонкий женский голос легко выводил нежную трель.
Чёрные глаза мальчугана заблестели. Покачивая в такт головой, он тихонько запел, подражая колоратуре, потом засмеялся и, мягко подпрыгивая, побежал к своему классу.
На двери он увидел бумажку. Синим карандашом было написано: «Владимир Николаевич болен. Уроки отменяются. Справиться в учебной части».
Чижик подёргал ручку — заперто! Грустно побрёл он по коридору.
У окна стояли студенты — ученики Владимира Николаевича. Они весело о чём-то разговаривали и громко хохотали. Чижик подбежал к студентам.
— Здравствуйте! — сказал он, поднимая вверх голову.
— Здорово, Чижик!
— Владимир Николаевич заболел?
— Да.
— Он очень болен? — тревожно спросил мальчик.
— Лежит.
— Вы у него были?
— Нет ещё.
— Спасибо! — И Чижик помчался по коридору.
Учитель лежал в постели.
— Чижик! Милый мой! — удивление и радость вспыхнули в глазах больного. Мальчик улыбнулся.
— Хорошо, что я пришёл? — спросил он, вглядываясь в побледневшее лицо.
— Очень хорошо! — пианист не отрывал ласкового взгляда от маленького своего ученика. — Присаживайся, дорогой!
— Как вы себя чувствуете? — забравшись на стул, робко спросил мальчик.
— Плоховато: ты пришёл, а я лежу. Не могу с тобой заниматься.
— Я не заниматься, а проведать… — тихо объяснил малыш, с сожалением глядя на больного.
— Неприятно, что ты остаёшься без уроков. Именно ты. Взрослые сами умеют работать, а ты — несмышлёныш… С руками у тебя беда: первый палец торчит и подвёртывается. За твоими руками надо следить. Всё, что наладилось, забудется. Некстати я захворал!
Пианист сказал это с досадой и откинул голову на подушку. Мальчик привык видеть учителя здоровым, сильным. Сейчас он посмотрел в расстроенное лицо и перевёл внимательный взгляд на руки. Как любил он следить за большими, ловкими руками пианиста, когда уверенно и быстро двигались они по клавиатуре и рояль звучал, будто оркестр! Он помнил движение каждого пальца!