— В конце концов это не важно. Я не могла их спасти. Я даже не попрощалась с ними.
— Мы можем поехать к ней, если что. Можем её навестить.
— Там будет только мамочка.
— Но, Кэтрин, разве это плохо?
— Ты не понимаешь, — помотала я головой.
— Нет, но я пытаюсь.
— Тогда пойми следующее. Все, кто мне дорог, либо страдают, либо умирают.
— Кроме меня.
— Пока что.
— Кэтрин, — вздохнул Эллиот, устало потерев глаза. — Тебе нужен отдых.
Я слышала отчаяние в его голосе, стремление помочь мне и всё исправить, но у меня впереди долгий путь, направленный на попытки выбраться из пепла «Джунипер».
— Что ты могла сделать? Если бы ты рассказала кому-то, то лишилась бы дома и матери. Если бы ты хранила это в секрете, тебе пришлось бы жить в аду, а твоя мать не смогла бы получить необходимую помощь. Ты была права, Кэтрин. Ты всё время это твердила. Это был не вопрос выбора. Так что не делай теперь вид, что у тебя он есть.
— Только посмотри, куда это меня завело.
— Сюда, ко мне, в безопасное место, — в словах Эллиота слышалось нетерпение, словно он ожидал, что мне самой должно быть это известно. — Знаешь, два года подряд все только и делали, что твердили мне забыть о тебе, но я всё равно за тебя сражался. Когда я наконец вернулся, ты ненавидела меня, но даже тогда я не сдался. Ты хранила от меня секреты, ты отталкивала меня, ты уже готова была расстаться со мной после окончания школы, но я продолжал бороться. Когда я открыл дверь в тот подвал, я не знал, что меня ждёт внизу. Но я всё равно спустился в тот подвал. Я мало чего боюсь в этой жизни, Кэтрин, но меня привела в ужас мысль о том, что я мог увидеть за тем углом. Почти так же сильно, как меня пугает мысль о том, чтобы уехать из Ок Крик без тебя, — Эллиот крепко сжал мою ладонь. — Я знаю твой секрет, и я всё ещё здесь. Я был здесь всё это время, и, если потребуется, я сделаю что угодно, чтобы остаться с тобой.
— Ладно, — сказала я, сжав губы.
— Ладно? — спросил он, запнувшись на этих двух простых слогах.
Я кивнула.
— И что это значит? — спросил он.
— Бэйлор. Переходный период, помнишь?
— Да, помню, — рассмеялся он. — Но… ты поедешь со мной?
Я пожала плечом.
— Миссис Мэйсон сказала, что я могла бы получить образовательные гранты и, возможно, академическую стипендию. Я могла бы оформить заём на оставшуюся часть суммы. Могла бы найти работу. Мне не привыкать к тяжёлой работе. Я…
Эллиот обнял меня, сжав чуть крепче, чем было нужно. Его руки дрожали, он ошеломлённо вздохнул, прижавшись лбом к моему виску.
— Ты в порядке? — прошептала я, вцепившись в него.
— Теперь да, — Эллиот отпустил меня, торопливо вытерев щёку тыльной стороной ладони. Вздохнув, он рассмеялся. — Я всё это время боялся, что потеряю тебя.
Мои губы тронула улыбка.
— Но ты продолжал бороться за меня.
Эпилог
Кэтрин
Мамочка разглядывала Эллиота через стол. На ней был комбинезон цвета хаки, на нагрудном кармане которого чёрной краской был напечатан номер. Помещение имело форму восьмиугольника с большими окнами с каждой стороны. Вокруг семи круглых столов, расставленных случайным образом, громоздилось порядка сорока оранжевых пластиковых стульев. Большая часть столов пустовала. За другим столом сидела крайне взволнованная женщина с двумя гостями.
— Как долго тебя не будет? — спросила мамочка.
— Мы всего в семи часах езды. Я буду навещать тебя каждый раз во время каникул, — сказала я.
Мамочка обернулась и посмотрела на Карлу — женщину-охранника, стоящую между дверями и торговым автоматом.
— Хотите чего-нибудь? — предложил Эллиот, вставая из-за стола. — Я принесу, — сказал он. Ножки стула заскрипели по кафельному полу, когда он отодвинул стул, чтобы встать. Эллиот пересёк комнату, поздоровался с охранницей и принялся изучать ассортимент автомата. Он стал чуть сбоку, чтобы видеть меня краем глаза и среагировать, если понадобится.
— Пока я здесь, а ты учишься в колледже, кто будет присматривать за «Джунипер»? — нервно спросила мамочка.
— «Джунипер» больше нет. Помнишь, мамочка?
— Точно, — сказала она, откинувшись на стуле. Минимум дважды за каждый визит она пыталась вернуться к тому миру, который мы создали в «Джунипер», надеясь, что я ей подыграю, как бывало раньше. Но врач утверждал, что лучше не потакать её фантазиям. — Ты решила все вопросы со страховой компанией?
— Они прислали чек на прошлой неделе, — кивнула я. — Этих денег хватит, чтобы покрыть моё обучение в колледже, и даже кое-что останется. Спасибо, что подписала бумаги.
Мамочка попыталась улыбнуться, но улыбка на её лице смотрелась неестественно.
— Ну, за это можешь благодарить своего отца. Это именно он настоял на том, чтобы я… — она осеклась, заметив выражение моего лица. — Не бери в голову.
— Это здорово, что ты по-прежнему с ним общаешься.
— Всё хорошо, — проговорила мамочка, покосившись по сторонам и наклонившись поближе ко мне. — Мы никому не скажем. Тебе не о чем беспокоиться.
— О чём ты?
Заметив идущего к нам Эллиота, она выпрямилась на стуле.
— Не важно.
Эллиот вернулся с тремя пакетиками закусок в руках.
— Кукурузные чипсы и крендельки. Выбор небогатый.
Мамочка разорвала пачку красного цвета и накинулась на еду, громко чавкая. Я видела проблески Поппи в том, как она ела. Интересно, были ли мои друзья всё ещё где-то внутри неё? Сеансы лечения в государственной клинике, расположенной в Вините, штат Оклахома, фокусировались на том, чтобы избавиться от Алтеи, Поппи, Уиллоу, кузины Имоджен, дяди Тода и, в особенности, от Дьюка. Любые попытки поговорить с ними были строго запрещены. Я посмотрела на камеры. Эллиот накрыл мою руку своей.
— Время, — раздался голос женщины-охранника.
— Тебе обязательно уезжать? — спросила мамочка.
— У Эллиота скоро начнутся тренировки по футболу. Нам нужно отправиться в путь, чтобы успеть обжиться по приезду.
Она зарычала на него.
— Веди себя хорошо, мамочка.
— Я позабочусь о ней, Мэвис, — заверил её Дьюк, поднимаясь из-за стола.
Я часто видела, как она ускользает, но Эллиот не знал, как распознать, когда она перевоплощалась. Мамочки уже не было.
— Карла, — позвала я, вставая.
На меня смотрел Дьюк, гневно раздувая ноздри.
Карла занялась мамочкой, и мы направились к выходу. Я уже привыкла уходить, не прощаясь. Дьюк обычно появлялся ближе к концу наших посещений. Я надеялась, что Алтея явится попрощаться, но Дьюк был единственным, кто был достаточно силён для того, чтобы побороть лекарства.
Эллиот был как на иголках, пока мы забирали наши вещи из камеры хранения и оформляли пропуск на выход. Открыв двойные двери, он прищурил один глаз, напомнив мне о том дне, когда мы встретились, за тем лишь исключением, что на этот раз он держал меня за руку, а не колошматил дерево. Гравий хрустел у нас под ногами, пока мы шли к «крайслеру». Эллиот, улыбаясь, открыл пассажирскую дверцу.
Багажник и заднее сиденье были заставлены коробками — в основном это были вещи Эллиота. Я везла только одежду и свою музыкальную шкатулку, которые забрала из дома Мэйсонов, всё остальное сгорело во время пожара. Наши с отцом фотографии, сделанные Эллиотом, были единственными оставшимися у меня снимками. Я упаковала их в одну из четырёх коробок с моими пожитками.
«Крайслер» основательно прогрелся под летним солнцем, пока мы навещали мамочку, так что, заведя двигатель, Эллиот первым делом включил кондиционер на полную мощность. Через минуту холодный воздух подул из вентиляционных отверстий и Эллиот откинул голову на подголовник, блаженно выдохнув. Я ощущала мягкость велюровых сидений голой кожей ног, покрытых загаром благодаря дням, проведённым у бассейна перед домом Янгблодов, — хоть моя кожа и не приобрела тот глубокий оттенок, который был у Эллиота. Я потянулась и провела пальцами по его руке.