На улице человек взорвал себя бомбой. «Бомбист-террорист на Манхэттене!» напишут в газетах, но на самом деле все было совсем по-другому. Ты помнишь это последнее мгновение так четко, будто оно запечатлено в стеклянном шаре, который ты можешь подержать в руках. По радио играет Нат Кинг Кол; пузатый владелец ресторана через прилавок передает молодому человеку упаковку «Американ спиритс»; у гриля смеются помощники повара. Две старушки, может быть сестры, склонились над своими тарелками супа, дуют на ложки, чтобы остудить его; рыжий кот спит на подоконнике. Лицо Уэсли. Его прекрасное смеющееся лицо. Никакого терроризма во всем этом не было. Ты совершенно точно это помнишь.
229
Ты покупаешь три акра покрытой лесом, обдуваемой морскими ветрами земли на крутом обрывистом берегу Лонг-Айлендского залива у деревни Бэйтинг-Холлоу. Идеальное место обитания для колибри. Ты называешь свое имение «Птичий питомник Бэйтинг-Холлоу». Эта земля необработанная, заросшая дикой вишней, дубами, жесткими соснами, буками, иргой и красными кленами. Там полно отмерших ветвей, на которых птицам удобно усаживаться. (Колибри обожают «моститься», они гораздо больше времени проводят просто сидя на жердочках, чем за едой. Тебе знакомо это чувство.)
Ты возделываешь скалистые края обрыва, засадив его цветниками, хорошими источниками нектара, такими как гибискус, мандевиллия и бугенвиллия. Колибри особенно нравится колокольчиковые соцветия и ороксилум. Заводчики птиц приезжают к тебе даже из Японии, чтобы заплатить кругленькую сумму за вход и сфотографировать этих удивительных птиц, проносящихся от одного цветущего куста к другому. Как они зависают в воздухе в дюйме от твоего носа, а потом исчезают, как они попирают все законы гравитации и движения при помощи своих невообразимо гармонично придуманных тел!
Дети растут такими же дикими, как пейзаж вокруг, и ныряют в море, как маленькие белые рыбки. У тебя сердце тает, когда ты смотришь, как они топают по берегу, машут палочками, с разбега прыгают в воду. Они и сами становятся внимательными владельцами земли, аккуратно подбирают птиц со сломанными крыльями и коллекционируют пустые гнезда. Выкармливая птенцов совы или выхаживая птенцов синешейки, они становятся маленькими ветеринарами, а еще отлавливают пчел и открывают свою пасеку.
Проходит время. Бэйтинг-Холлоу — это рай, известный экологически благополучный уголок, благодаря которому крючкоклювая ванга была вычеркнута из списка видов, находящихся на грани истребления. Дети заканчивают школу, поступают в колледж и оба становятся орнитологами (Молли в Венесуэле исследует взаимоотношения Уорблинга — Финча, а Майкл в Новой Зеландии изучает почти исчезнувших новозеландских скворцов кокако).
Ты знакомишься с местным мужчиной по имени Генри, встречаешься с ним и влюбляешься в него. Это высоченный художник-акварелист с нежными руками, который плачет во время просмотра фильмов. И к тому же он превосходный повар: то, что он вытворяет с омаром, иначе как ошеломительным не назовешь, и почти каждый вечер до конца твоей жизни он готовит тебе ужин.
Ты проживаешь хорошо продуманную жизнь, пока тебе не исполняется восемьдесят один. Тогда ты внезапно погибаешь в автомобильной катастрофе на главной дороге перед своим домом. Ты совершала одну из редких вылазок из дома, когда пьяный водитель за рулем машины, ехавшей со скоростью восемьдесят две мили в час, врезался тебе в кузов. Местный мальчишка с уровнем алкоголя в крови, которого хватило бы, чтобы убить лошадь. Твоя последняя мысль, когда ты кружишься и кружишься, была не о Генри, не о детях и даже не о собственной жизни, а о колибри. О том, как они кружатся и жужжат. Вечное движение. Вот как оно, должно быть, ощущается. Потом этот образ чернеет. Какая прекрасная жизнь.
230