Ты нанимаешь адвоката и отсуживаешь у больницы двадцать миллионов долларов за моральный ущерб. Когда ты подаешь в суд, руководство готово на все, лишь бы эта история не попала в газеты. «В больничной лаборатории девушка занимается сексом с шимпанзе!», «Ученые наблюдают за тем, как обезьяна насилует лаборантку!» Нет. Они выплачивают тебе двадцать миллионов, а ты подписываешь соглашение о том, что никогда больше об этом не заговоришь.
Ты инвестируешь все деньги и с помощью жадного и амбициозного консультанта по инвестициям моментально их удваиваешь. Ты покупаешь своим родителям особняк в Бель-Эйр. И еще один для себя, по соседству. Остаток жизни ты проводишь, летая по миру на частном самолете, отправляясь на неделю моды в Нью-Йорк, на Кубок мира, на спортивные матчи в Кентукки, на чемпионаты мира. В Китае ты покупаешь предметы искусства и жертвуешь деньги на многочисленные благотворительные цели. Ты выходишь замуж за швейцарского магната по имени Ханс. Вы усыновляете семерых детей и нанимаете семь нянь и семь гувернеров.
Они вырастают и связывают свою жизнь с семерыми уважаемыми людьми, начинают появляться внуки. Внуки начинают тебе нравиться, только когда они немного подрастают. Когда им два или три (а также четыре и пять), они просто ужасны, потому что похожи на маленьких обезьян, раскачиваются на мебели, орут и дерутся своими маленькими кулачками. Тем не менее для каждого из них ты учреждаешь трастовый фонд и позволяешь учиться в любом колледже на их выбор. Шенаньян умирает, пережив других обезьян, которые появились в бункере одновременно с ним, и, согласно вашему соглашению, ученые присылают тебе его чучело. Ты хранишь его на чердаке, дети его боятся.
Ты умираешь в возрасте восьмидесяти одного года от таинственного вируса, не СПИДа, но чего-то вроде того. Врачи описывают твои симптомы (повышенное потоотделение, нарывы, посинение век) и сам вирус, у которого знакомая, но странная структура клетки. Ты, разумеется, не рассказываешь им о сексе с обезьяной, и, хотя эта история становится широко известна в медицинских кругах, название больницы, где это произошло, так и не всплывает.
237
Ты говоришь Оливеру, чтобы он возвращался домой без тебя. Вы не можете пожениться — сперва тебе нужно помочь отцу. Берлин может подождать, должен подождать, потому что твой отец не может. Оливер говорит, что все понимает, но тебе ясно, что это не так. Он опускает плечи и не смотрит тебе в глаза. Он забирает кольцо с опалом и жемчужные сережки, которые подарил тебе, потому что они, мол, принадлежат его матери. Он летит домой, даже не поцеловав тебя. Все как будто прогнулось до того, что сломалось. Он не слышит тебя.
Твой отец тем временем превратил свой дом в крепость. Он не отвечает на телефонные звонки, не поднимает шторы на окнах. На его машине слой пыли. Твои тети говорят, что он не может научиться жить без твоей матери — он перестал есть и не хочет тебя видеть. Почему-то в ее смерти он винит тебя. Потому что ты была плохой дочерью, потому что ты со своим эгоизмом и фиглярством была не способна думать о других людях. После нескольких неудачных попыток наладить с ним контакт, ты оставляешь эту затею. Твои тети говорят, что ему просто нужно дать время — он сам проявит интерес к общению.
Поэтому ты оставляешь его в покое, а тем временем открываешь свой цирк. В начале все простенько — ты приглашаешь дюжину стриптизерш, которые умеют кататься на коньках (большинство из них со Среднего Запада). Ты делаешь для них костюмы американских икон вроде Хиллари Клинтон, Элеанор Рузвельт, Амелии Эрхарт и Гарриет Тубман и арендуешь на вечер каток. В твоем представлении пять актов, первый номер — «банановая бригада», потом выступления персонажей, а потом финальная часть с продуманно размещенными фейерверками. Шоу вполне незамысловатое, называется «Титьки на льду». Люди считают, что это цепляет.
В начале ты раскручиваешь шоу, как только можешь: раздаешь флайеры, пускаешь рекламу на местном радио по утрам. Но результат тот же, что и в Германии: в большинстве своем публику раздражают твои персонажи на льду, и вас поливают грязью. В местной газете появляется статья о вас в рубрике «Развлечения», которую потом подхватывает «Рейтерз», и она становится известна в национальном масштабе. Статья называется «Замороженные избранницы». По всей стране газеты обсасывают эту историю, и тебе начинают звонить с ток-шоу. Встревают организации по защите религиозных прав, и Христианская коалиция предъявляет тебе иск за какую-то клевету. По большому счету все это бесплатная реклама. Билеты на твои шоу расходятся, как горячие пирожки, это дает тебе возможность нанимать стриптизерш на полную ставку и еще оплачивать им медицинские расходы и детский сад. Ты перевозишь шоу в Нью-Йорк, где вы постоянно выступаете в старом театре «Аполлина», прямо рядом с Бродвеем (сцену переделывают под каток).