Им нравилось думать, что их любовь безусловна. Как мило! Только вот печаль: ребенок, который садился за стол, был не тем ребенком, которого они задумали сделать. И всякий раз они заново изумлялись.
Родители попросту воспроизводили то, чему научились, когда сами были маленькими. Это система.
И не то чтобы возникало ощущение, будто ты для них чужой или нудная обязанность. Просто становилось понятно, что надо неустанно следить за их настроениями, уровнем психического здоровья, растущим раздражением и объемами потребленного пива. Да, во все этом был вкраплены и приятные воспоминания – о пикниках, домашних любимцах, пляжах. Но напомню, что непоследовательность – это именно то, с помощью чего экспериментаторы сводят с ума лабораторных крыс.
Может быть, они знали, что ребенок следит за ними, видит их насквозь, понимает, насколько они безумны, нестабильны и отстранены. Мы знали их интимные запахи и звуки, места уязвимости – точно маленькие шпионы. Целью игр в пятидесятые и шестидесятые годы было то, чтобы никто не догадался, кто ты на самом деле. Мы, дети, были свидетелями тотального притворства в том, какими родители хотели казаться миру. Мы помогали им поддерживать эту личину, ибо если бы кто-нибудь за пределами семьи смог увидеть, каковы они на самом деле, вся система – семейная лодка – могла бы пойти ко дну. Мы задерживали дыхание, чтобы обеспечить лодке плавучесть: были маленькими воздушными цистернами.
Глубоко в душе они знали, что являются маниакально-депрессивными личностями, но им хотелось, чтобы другие видели в них хороших родителей, этаких мирных воинов, рабочих пчел и активистов, которые делают мир безопасным. Дети знали об их дурных характерах и пороках – но жили под заклятием чародея, а также под постоянной угрозой изгнания или голода.
Светлой же стороной было то, что поскольку мир, в который мы пришли, был алкоголическим, больным, травмированным и травмирующим местом, нам было выдано на руки руководство пользователя по обращению с безумием. Мы знали, как надо хранить тайны. К тому же в комплекте с родителями прилагались их братья и сестры, которые обожали нас, потому что мы не были их детьми. Вот они-то по-настоящему мне нравились. Стоило переступить порог, как на лицах дядюшек и тетушек расцветало счастье. А вот и она! Это же Энни! Разве она не лапочка? То, как они смотрели на меня – с удовольствием и любопытством, – показало мне, как выглядит любовь.
Близкие друзья меня обожали, однако я боялась постоянно и всего: людей, неудач, сексуальных поступков, о которых думала, или совершала, или хотела совершить. Я развила в себе мощный шарм, юмор и сообразительность – чтобы отогнать демонов. Но они всегда возвращались.
Их любовь была надежным убежищем в опасные для жизни подростковые годы. Никто на земле не чувствует себя менее желанным и более искалеченным, чем подростки. Алкоголь был необходим для того, чтобы я хоть немного была «в порядке». До того как открыла для себя выпивку, мне казалось, что я невидима для красивых людей, находясь при этом под постоянным присмотром: родителей, учителей и, что самое ужасное, – своим собственным. Близкие друзья меня обожали, однако я боялась постоянно и всего: людей, неудач, сексуальных поступков, о которых думала, или совершала, или хотела совершить. Я развила в себе мощный шарм, юмор и сообразительность – чтобы отогнать демонов. Но они всегда возвращались.
Учителя начали приветствовать меня, почти как друзья, потому что я была умненькой, веселой и отчаянной. Всячески подбадривали меня, когда я чувствовала себя особенно безнадежной неудачницей, а еще давали книги, в которых содержался главный секрет жизни: все люди чувствуют себя одинокими, обиженными, изуродованными, чуждыми и отравленными. Отравленной-то я и была. И все великие писатели пили, за исключением Кафки и Ницше, а когда взрослеешь, не особо хочется стать ни тем, ни другим.
Колледж подарил мне друзей (некоторые из них так и остались близкими) – наряду с чувством политической и творческой цели, от которого я не отклонилась. Но в какой-то момент пришлось уйти и пытаться как-то построить жизнь. Остальное известно. Катание на призрачной карусели взрослости, назойливая музычка, кричащие краски, головокружение от побед и скрытые опасности взрослой жизни.