Залившись восхищенным ликующим смехом Осса распласталась на сладостно-прохладном, пахнущим родным и понятным, пушистом дне своего облачка. Облачко, почувствовав вновь свободу, устроило ликующую пляску по земному небосводу.
Может кому-то из людей довелось видеть это изумительное зрелище: кувыркающегося барашка из небесного стада окруженного золотой пыльцой, и нежным звоном смеха маленькой совсем юной богини. Хотя в прочем, ее не было видно в пушистой белоснежной шкурке.
Тем, кто попал под золотую пыльцу непременно повезло ведь подобное счастье не проходит бесследно. Может под этой пыльцой прогулялись и мы с вами, и она открыла в нас самое доброе, самое светлое, заставила посмотреть на мир по-другому, чище и нежнее?! А может в ком-то она пробудила таланты, успех и везение...
Глава 5.
Где живет купидон?
Когда ликующий восторг усмирился, Осса решила очень твердо, что непременно найдет дядюшку Купидона. А когда найдет, будет так смиренно просить научить ее их священному делу, что он согласится. Ведь он добрый!
Спустившись до черепичных крыш домов Осса обнаружила, что наступила ночь. Окна в домах уже не горели, улицы были пусты. И кругом стояла тихая, сонная тишина.
Неторопливо облачко плыло по тихим улицам города.
-Ах, смотри! - радостно вскрикнула Осса - Там не спят!
Облачко подозрительно покосилось на изящный тоненький пальчик, неугомонно указывающий на одно единственное, в целом городе, ярко светящееся окно. Оно звало и манило своей тайной, словно огонь свечи, теплой сердечной силой маяка.
- Бе-е-е! - жалобно воспротивилось облачко, имея в виду, хватит уже на сегодня приключений!
И вовсе не Бе! - упрямо возразило Осса, - Идем! Может там, нужна наша помощь?!
Горестно вздохнув о растворяющейся в свете ночника своей мечте о покое, еде, и сне в родном стойле, облачко послушно засеменило к светящемуся окну.
Осторожно стараясь даже не дышать, Осса заглянула в крохотное окошко в крохотной комнате старого пансиона. В комнате никого не было, но она поразила Оссу своей необыкновенной красотой и милым уютом. Стой здесь! - строго наказала Осса и бесшумно ступила на широкий подоконник настежь распахнутого окна, залитого теплым светом ночника. Присев на краешек, готовая вспорхнуть в любую минуту, Осса осторожно стала разглядывать это загадочное место.
Прямо посередине комнаты стояла большая, ну просто огромная кровать с легким прозрачным балдахином. На стенах висели картины великих кистей искусства. На них были изображены мужчины и женщины в пышных будуарах предававшиеся любви. Они были так прекрасны и так искусно изображены, что казалось, персонажи совсем живые, только замерли на мгновение, отображая восторг любви. И вот- вот снова начнут двигаться их безупречные тела. Забыв об осторожности, Осса спустилась на бархатный покров дорогого персидского ковра с глубоким ворсом, в котором ноги утопали обнимаемые, словно нежными лапками мягкими ворсинками. Она, на миг, застыв, подивившись приятным ощущениям от ковра под ногами, легко вздохнув от наслаждения и растущего любопытства, легкими шажками прошлась неслышно по этой мягкой и нежной поверхности.
Сейчас, ей казалось, она могла даже слышать трепетный. Ласковый шепот пылких любовников.
Алый кружевной абажур вращающейся в медленном танце люстры оттенял все в комнате в нежно малиновый, томный, завораживающий цвет, рисуя на стенах кружевные, дивные узоры. На столике у кровати стояла синяя ваза, в которой царственно покоились пурпурно-алые, источающие тонкий, мягкий, обволакивающий аромат, розы.
Этот запах опьянял, манил, и кружил голову.
И Осса, повинуясь этой тихой музыке очарования, закружилась по комнате легко и плавно словно перышко, скользящее на волнах теплого, летнего ветра.
Но тихий скрежет ключа в замочной скважине в одно мгновенье лишил ее этого сна. Легкой пугливой серной она стремглав долетела до окна. Прижавшись к пушистой шкурке облачка, Осса затаилась у притолоки окна. С любопытством и веселым ужасом в душе она наблюдала, что творится в комнате.
- Здесь, наверное, живет сам Купидон! - солнечной молнией пронеслась искрометная мысль у нее в голове, отозвавшись в сердечке нетерпеливым, отчаянным стуком.
Ручка двери повернулась с чуть слышным скрипом, и впустила в комнату человека в черном кожаном плаще, и черной шляпе. Воротник был совсем поднят, отороченный нежным мехом чернобурки скрывая ту часть лица, что не скрывала тень от шляпы. Он был насквозь промокшим.
Сняв шляпу медленным ленивым жестом, он повесил ее на вешалку - манекен с трехножкой завершающей торс. Устало вздохнув, снял плащ, не глядя машинальным движение развесил на плечи манекена. В отличие от всего малиново-розового великолепия тонов в этой комнате, манекен был фигурой золотисто-бронзового цвета, словно вылитый из янтаря. Он стоял у порога застыв в мужественной позе ожидая хозяина, и встречая гостей, безликий, но внушительный.
Задержавшись взглядом на бронзовом манекене, которого она не заметила прежде, Осса вернулась к разглядыванию хозяина комнаты. Крепкие, мускулистые руки были обнажены. Из всего полагающегося джентельменского костюма на нем была лишь манишка с когда-то шикарным жабо, которое сейчас висело бесформенной бахромой. Рельефные мускулы торса закрывала ткань короткой жилетки. Заканчивали костюм, потертые временем брюки.
Вид у него был довольно печальный. В его больших темных глазах стояла отчаянная безысходность.
Я снова ошиблась, наверное - мелькнуло быстрой мыслью у Оссы в голове, - Хотя, может это маскировка? Но тогда почему он так печален?! Если он, купидон?! Устал?! Или это не он?!
Снова сотни вопросов, неслись в маленькой, хорошенькой, божественной головке - и ни одного ответа!
Она продолжила наблюдать, примечая каждую мелочь, пытаясь разобраться в своих вопросах.
Он не был божественно (что называется) красив, но в нем была такая безграничная теплота, что-то такое необъяснимо-невероятное, что неудержимо влекло к нему. От этого нового неведомого чувства, у маленькой юной богини защемило сердечко. Осса, сразу же поняла, ощутив всем своим существом, всем своим ретивым бешено застучавшим сердечком, всей свое любознательной божественной неискушенной душой, что это ОН - ее Купидон.
Тем временем, он, не подозревающей о присутствии маленькой богини, и той буре чувств, которые он в ней неожиданно вызвал, прошёл через комнату. И в его неторопливых жестах не было лени. Это была покорная, тихая обреченность. Пройдя через комнату, он открыл другую дверь и прошел туда, затворив за собою неплотно дверь. Когда там, куда ушел он, зашумела вода звонкими струями, Осса решилась вновь спуститься. Спрыгнув с подоконника на пушистый покров ковра гибкой лаской, Осса, словно маленький зверек, на секунду замерла испуганно, прижимаясь к ковру. Затем она, осторожно поднявшись, легким облачком бесшумно пронеслась, легко пробежав маленькими шустрыми ножками к вешалке.
Застыв на мгновенье от восторга бурлящем в ее душе, стремительным потоком необъяснимого, возможно нелепого, безграничного веселого счастья, от которого хотелось петь и смеяться, и танцевать. И в то же время, от веселого щекочущего нервы, ужаса. И в то же время она ощущала невероятную трепетную ранимость от которой хотелось разрыдаться светлыми слезами счастья, и от которой сердце сжималось и замирало, словно пугливый мотылек.
Осторожными движеньями сняв плащ она примерила его, утонув в нем она завернулась в него, словно бабочка в кокон, и закружилась на месте волчком, прибывая в сладостной эйфории чувств. Сняв шляпу, она опустила ее на свою головку, утонув в ней по самые ушки. Она тихо рассмеялась.
- Здорово! - Тихо взвизгнула она, чувствуя себя воздушной и весело глупой.
Дурачась она приподняла шляпу, словно приветствуя воображаемого знакомого прохожего, как делают господа при встрече.