Въ поѣздѣ я перечитывалъ свою лекціи. Я задумалъ читать объ Александрѣ Кьелландѣ.
Спутники мои, — нѣсколько возвращавшихся изъ Христіаніи веселыхъ крестьянъ, — поочередно выпивали изъ одной и той же бутылки; предложили и мнѣ глотокъ, но я отказался, поблагодаривъ. Позже они, какъ и всѣ подвыпившіе и благодушные, пробовали свести знакомство покороче, но я уклонился. Въ концѣ-концовъ, изъ всего моего поведенія, изъ моихъ замѣчаній, они заключили, что я ученый, что голова у меня набита всякой всячиной, и оставили меня въ покоѣ.
Въ Драмменѣ я вышелъ изъ вагона и положилъ саквояжъ на скамью. Въ городъ я рѣшилъ отправиться не сейчасъ, надо было немножко одуматься. Саквояжъ совсѣмъ не былъ мнѣ нуженъ, я взялъ его съ собой только потому, что слыхалъ, что съ вещами легче устроиться и выбраться изъ гостиницы. Этотъ жалкій саквояжъ изъ ковровой матеріи былъ такъ истрепанъ, что совсѣмъ не подходилъ къ путешествующему литератору; ну, а костюмъ на мнѣ былъ гораздо приличнѣе: темносиняя пара. Комиссіонеръ изъ отеля, съ надписью на фуражкѣ, подошелъ ко мнѣ и хотѣлъ взять саквояжъ. Я не позволилъ. Я заявляю — я не рѣшилъ еще ѣхать въ отель, я хочу только побывать кой-у кого изъ редакторовъ въ городѣ, я собираюсь прочесть лекцію по литературѣ.
Ну что же, отель, все-таки, вѣдь, мнѣ нуженъ, долженъ же я гдѣ-нибудь остановиться?
Его отель, — объ этомъ и говорить нечего, — лучшій. Электрическіе звонки, ванна, читальня. «Совсѣмъ недалеко отсюда, вотъ по этой улицѣ, и сейчасъ же налѣво».
Онъ схватилъ мой саквояжъ.
Я остановилъ его.
Развѣ я самъ хочу нести багажъ въ отель?
Да, конечно. Случайно мнѣ нужно какъ-разъ въ ту же сторону, я могу донести багажъ на мизинцѣ.
Тогда онъ взглянулъ на меня и сразу сообразилъ, что я такъ-себѣ, не изъ «господъ». Онъ направился обратно къ поѣзду; онъ высматривалъ теперь кого-нибудь другого, но никого не было; онъ снова обратился ко мнѣ. Онъ даже привралъ, что явился сюда спеціально за мной.
Ну, конечно, это мѣняетъ дѣло. Само собой, онъ посланъ комитетомъ, до котораго дошло извѣстіе о моемъ пріѣздѣ, навѣрно отъ союза рабочихъ.
Очевидно, въ Драмменѣ — напряженная духовная жизнь, большая нужда въ хорошихъ лекціяхъ, весь городъ въ лихорадочномъ возбужденіи. Повидимому, Драмменъ въ этомъ отношеніи выше Христіаніи.
— Разумѣется, вы понесете мой багажъ, — сказалъ я ему. — Да, у васъ въ отелѣ подаютъ, конечно, вино, вино къ столу?
— Вино? Лучшихъ марокъ!
— Отлично, можете итти. Я за вами. Сдѣлаю только нѣсколько визитовъ до редакціямъ.
Человѣкъ показался мнѣ очень бойкимъ, я попросилъ у него совѣта:
— Къ кому изъ редакторовъ вы посовѣтуете мнѣ обратиться? Мнѣ совсѣмъ не нужно быть у всѣхъ.
— Аритсенъ — самый извѣстный, почтенный человѣкъ. Къ нему всѣ ходятъ.
Редактора Аритсена, конечно, не было въ редакціи, но я засталъ его на квартирѣ. Я изложилъ свою просьбу, — дѣло касалось литературы.
— Да, здѣсь немного подходящей для это-го публики. Въ прошломъ году пріѣзжалъ шведскій студентъ и читалъ о вѣчномъ мирѣ, но прибавилъ еще своихъ денегъ.
— Я хочу читать о литературѣ,- сказалъ я.
— Да, понимаю, — отвѣтилъ редакторъ. — Но хочу обратить ваше вниманіе на то, что вы прибавите своихъ.
Прибавитъ еще своихъ! Господинъ Аритсенъ щедръ. Очевидно, онъ думаетъ; что я ѣзжу отъ какой-нибудь фирмы. Я сказалъ коротко:
— Вы, конечно, знаете… Свободенъ большой залъ союза рабочихъ?
— Нѣтъ, — отвѣчалъ онъ. — Помѣщеніе союза рабочихъ на завтрашній день сдано. Тамъ антиспиритическіе фокусы. Кромѣ того, тамъ обезьяны, дикіе звѣри. Изъ остальныхъ помѣщеній я могъ бы вамъ предложить только павильонъ въ паркѣ.
— Рекомендуете вы мнѣ это помѣщеніе'?
— Большая зала. Воздуху много. Цѣна? Ну, объ этомъ я ничего не знаю, но, конечно, все это вамъ обойдется очень дешево. Вамъ нужно обратиться въ дирекцію.
Я рѣшилъ остановиться на павильонѣ въ паркѣ. Это было подходяще. Залы рабочихъ союзовъ обыкновенно малы и неудобны.
— Кто въ дирекціи?
— Адвокатъ Карлсенъ, скорнякъ X. и книгопродавецъ Д.
Я отправился къ адвокату Карлсенъ. Онъ жилъ на дачѣ, я долго искалъ его, и, наконецъ, нашелъ. Я изложилъ свою просьбу и попросилъ павильонъ.
Онъ, вѣроятно, вполнѣ подходящъ для такого необычнаго предпріятія, какъ эта лекція по литературѣ.
Адвокатъ подумалъ, потомъ покачалъ головой.
Нѣтъ? Помѣщеніе достаточно велико? Было бъ очень жаль, если бы изъ-за недостатка мѣста кому-нибудь пришлось возвращаться!
Адвокать высказался точнѣе. Онъ можетъ только отсовѣтовать мнѣ все предпріятіе. Здѣсь такъ мало интересуются этимъ, шведскій студентъ тоже собирался читать лекціи.
— Да, но онъ читалъ о вѣчномъ мирѣ,- возразилъ я. — А я хочу — о литературѣ, о художественной литературѣ.
— Кромѣ того, вы попали въ неблагопріятный моментъ, — продолжалъ Карлсенъ. — Въ помѣщеніи союза рабочихъ какъ-разъ теперь назначено антиспиритическое представленіе, тамъ обезьяны, дикіе звѣри.
Я засмѣялся и поглядѣлъ на него. Онъ, казалось, былъ убѣжденъ въ томъ, что говорилъ; я сталъ терять на него надежду.
— Сколько вамъ нужно за павильонъ въ паркѣ? — спросилъ я коротко.
— Восемь кронъ, — отвѣчалъ онъ. — Впрочемъ, отдача внаймы павильона можетъ бытъ рѣшена только въ засѣданіи дирекціи. Окончательный отвѣтъ вы можете получитъ на-дняхъ, но, почти навѣрно, могу и теперь обѣщать вамъ помѣщеніе.
Въ одну минуту я сдѣлалъ расчетъ; два дня ожиданія — три кроны, паркъ восемь, это составляетъ одиннадцать, кассиру крону, — итого двѣнадцать. Двадцать четыре слушателя по пятидесяти ёръ покрываютъ издержки, остальные сто, двѣсти человѣкъ, которые явятся — чистая прибыль. Я согласился. Павильонъ былъ сданъ.
Я разыскалъ отель и вошелъ. Дѣвушка спросила:
— Угодно господину комнату въ первомъ или во второмъ этажѣ?
Я отвѣтилъ спокойно и непринужденно:
— Мнѣ угодно дешевую комнату, самую дешевую, какая у васъ есть.
Дѣвушка осмотрѣла меня. Что я спрашиваю въ шутку про дешевую комнату? Развѣ я не тотъ: господинъ, который справлялся у комиссіонера, подаютъ ли вина къ столу? Или я такъ скроменъ потому, что не желаю поставить гостиницу въ затруднительное положеніе? Она отворила дверь. Я отшатнулся.
— Да, эта комната свободна, — сказала она. — Она вамъ и назначена. Вашъ багажъ ужъ тутъ. Пожалуйте.
Отступать было поздно. Я вошелъ. Это былъ самый лучшій салонъ гостиницы.
— Гдѣ же кровать?
— Тамъ, софа. Мы не можемъ сюда поставить хорошей кровати. А софа на ночь раздвигается и получается кровать.
Дѣвушка скрылась.
Я пришелъ въ дурное настроеніе духа. И тамъ, въ этомъ элегантномъ помѣщеніи — мой убогій саквояжъ! И мои башмаки выглядѣли ужасно послѣ длиннаго странствованія по деревенскимъ улицамъ.
Я бѣсился.
Дѣвушка просовываетъ голову въ дверь и спрашиваетъ:
— Прикажете что-нибудь, господинъ?
Боже, нельзя на свободѣ даже позлиться. Сейчасъ же вламывается цѣлая толпа!
— Нѣтъ, — отвѣтилъ я угрюмо. — Да, принесите мнѣ два бутерброта.
Она на меня смотритъ.
— Горячаго ничего?
— Нѣтъ.
Тутъ она вывела, должно-быть заключеніе — желудокъ — весна — вѣроятно, съ нимъ это бываетъ.
Съ бутербротами принесла она и карточку винъ. Весь вечеръ не давало мнѣ покою это прекрасновыдрессированное существо.
— Угодно, чтобъ постель была нагрѣта? Внутри есть грѣлка, въ случаѣ…
Утромъ я нервно вскочилъ и началъ одѣваться. Мнѣ было холодно; конечно, проклятая софа была слишкомъ коротка и я плохо спалъ. Я позвонилъ. Никого. Вѣроятно, было слишкомъ рано, съ улицы не было слышно ни звука; придя немного въ себя, я замѣтилъ, что не совсѣмъ еще и разсвѣло.