Дональд исчез. Он ждал в ванной и наблюдал за ней через зеркало на двери. Он видел, как Дороти стоит рядом с Джоном, приподнимая груди руками. Меха распахнулись и обнажилось все ее тело, сверкающее, светящееся, пышное, закутанное в меха, словно это было осыпанное драгоценностями животное. Дональд напрягся. Джон не касался ее тела руками, он посасывал ее груди, иногда прерываясь, чтобы губами коснуться меха, словно целовал какое-то экзотическое животное. Ее сексуальные ароматы — жгучие запахи устриц и моря, словно она, подобно Венере, только что вышла из морской пены, — смешивались с запахом меха, отчего Джон начинал сосать ее еще сильнее. Наблюдая в зеркало за Дороти, у которой волосы на лобке казались продолжением шерсти меха, Дональд думал, что если Джон коснется ее между ног, то он его ударит. Он вышел из ванной и, вытащив свой возбужденный пенис, направился к Дороти. Это настолько напомнило ей первую страстную сцену с Робертом, что она застонала от предвкушения радости, отстранилась от Джона и обратилась к Дональду со словами:
— Возьми же меня, возьми!
Закрыв глаза, она представляла, что это Роберт склонился над ней, разрывает ее меха и ласкает множеством рук, губ и языков, прикасается к каждой части ее тела, покусывает ее, лижет. Она довела обоих мужчин до экстаза. Слышалось только дыхание, слабые звуки посасывания да еще звук пениса, плещущегося в ее влаге.
Оставив их в полузабытьи, она оделась и ушла так стремительно, что они едва успели это понять. Дональд выругался:
— Она не могла больше ждать. Она не могла ждать, потому что, как и прежде, ей надо немедленно вернуться к нему. Вернуться мокрой и истекающей соком после занятий любовью с другими мужчинами.
Дороти и в самом деле не стала даже подмываться. Когда через несколько минут после ее прихода Роберт вернулся домой, она была переполнена сочными запахами, была вся раскрыта и еще дрожала. Ее глаза, жесты и томная поза были для него приглашением опуститься на диван. Роберту был хорошо известен ее нрав. Он немедленно откликнулся. Он был несказанно счастлив, что она снова была такой же, как давным-давно. Теперь между ног она будет влажной, будет откликаться на его ласки. И он погрузился в нее.
Роберт никогда не был до конца уверен, когда она собирается кончать. Пенис очень редко способен ощутить эту спазму, это слабое содрогание внутри женщины. Пенис может ощущать только собственное семяизвержение. В этот раз Роберту хотелось почувствовать спазмы Дороти, это безумное сжимание его члена. Он оттягивал свой оргазм.
Она начала содрогаться. Казалось, что она приближается к вершине блаженства. Он позабыл, что пытается контролировать собственную волну наслаждения. А Дороти продолжала обманывать его, неспособная достичь оргазма, который часом ранее испытывала, закрыв глаза и представляя себе, что это Роберт овладевает ею.
СИРОККО
Всякий раз, когда я спускалась на пляж в Дейя, то встречала там двух молодых женщин, одну маленькую, похожую на мальчика, коротко стриженную, с круглым, игривым лицом; другая же правильными формами головы и тела напоминала женщину времен викингов.
Весь день они были неразлучны. Приезжие в Дейя всегда вступали в беседы, потому что там был только один продуктовый магазин и все встречались на крохотной почте. Но две эти женщины никогда ни с кем не разговаривали. Высокая была красивой, с густыми бровями, копной темных волос и плотно прищуренными светло-голубыми глазами.
Их таинственность заинтриговала меня. Они не проявляли ни к чему интереса, словно бы жили какой-то гипнотической жизнью. Они молча купались, лежали на песке и читали.
Потом из Африки задул сирокко, и это продолжалось несколько дней. Этот ветер не только был жарким и сухим, но и врывался всплесками смерчей, лихорадочно вращаясь, обволакивая, ударяя, распахивая двери, ломая ставни, бросая пыль в глаза, в горло, иссушивая все вокруг и раздражая нервы. Было невозможно спать, невозможно гулять, невозможно спокойно сидеть, невозможно читать. Сознание начинало крутиться, подчиняясь этому ветру.
Этот ветер приносит с собой африканские ароматы, тяжелые, чувственные запахи животных. Он вызывает какую-то дрожь и будоражит нервы.