– Что это? – спросил он, рассматривая яркий узор. Было очень трудно понять, что было изображено, будто кусочек в его руках был лишь частью какого-то огромного паззла.
– Средства для успокоения, – ответила Наталья, подкуривая сигарету и устраиваясь поудобнее на кровати. Пепельницу он расположила у себя на лобке.
– И что мне с эти сделать?
– Положи под язык и подожди минут десять-пятнадцать.
– Запивать надо?
– Не, – девушка выпустила в воздух колечко дыма, представ сексапильной версией гусеницы из Зазеркалья.
Лаврентий Петрович послушно положил маленькую бумажку себе под язык и так и остался в положении сидя, ссутулившись, в ожидании изменении своего состояния.
– Да не сиди так, боже, ляг, расслабься, все нормально, – она второй раз чуть ли не силой уложила Ладушкина на лопатки. Тот было опять хотел ее обнять и потянул к себе, но та отстранила его, сказав, что надо подождать, прежде чем продолжить.
Лаврентий Петрович покорно кивнул, подполз на лопатках повыше и положил голову на подушку. Наталья же достала свой телефон, разрушив всю интимную обстановку в комнате неоновым светом экрана.
Он смотрел на потолок, на люстру с запылившимися плафонами, прислушиваясь к своему общему состоянию, и, особенно, к пенису. Пока ничего не менялось, но для себя он отмечал, что общее умиротворенное состояние в комнате действовало на него положительно. Он время от времени поворачивал голову, чтобы посмотреть на Наталью. Та полностью погрузилась в свой телефон, иногда ухмылялась, руку с сигаретой держала на весу, поднося к пепельнице, чтобы стряхнуть пепел. Он хотел посмотреть, что она там изучает, но подумал, что это будет невежливо.
В образовавшейся тишине были слышны разве что разговоры пары за стенкой. По размеренному басу мужчины и высокому голоску девушки решительно нельзя было понять, о чем идет разговор. Скорее всего абсолютно ни о чем.
За неимением лучшего Лаврентий Петрович вернулся к рассматриванию люстры. Стандартная такая металлическая люстра на восемь лампочек. Висела себе без дела. Ладушкин подавил в себе зевок, хотя подумал, что просто уснуть могло бы быть не самой плохой идеей. Но раз он оказался здесь, рядом с голой девушкой, то надо хотя бы довести начатое до конца, а то будет совсем как-то неудобно. Надо бы еще немного подождать. Может привыкнуть к обстановке. Все-таки комната была похожей, на ту в которой он когда-то жил. Даже люстра была точно такой же, как и у него когда-то. Разве что его старая была статичной и скучной, а эта как-то странно едва заметно двигается, хотя сейчас она выключена. Раньше он этого не замечал, но сейчас когда он полностью предоставлен созерцанию, то это очень даже заметно. Будто металлические перекладинки, на которых крепятся патроны для лампочек, живые и извиваются. Очень необычный дизайн.
Обои в комнате тоже отличались. У него раньше они были в тонкую полосочку, в такую розово-мятную. Веронике они никогда не нравились. Ну вот, зачем он сейчас о ней вспомнил. Зарекался же. Но что уж, они ведь и лежали в такой же комнате. Кровать была повернута так же, головой к окну. Так же, вдвоем… Но нет, хватит, зачем, рядом с ним уже лежит другая девушка, столько времени прошло. Обои были розово-мятные, и зачем он тогда на них настоял? Казались ему умиротворяющими. Такими и должны быть обои в спальне. Она и не возражала особенно, хотя было видно, что явно не восторге. И почему он не понял? Хотя что за бред? Дело же не в них… Это так глупо. Но эти обои куда интереснее, они с цветочным узором. Так подходят к люстре. С таким же странным эффектом, когда на них начинаешь смотреть, лепестки и стебли начинают распускаться и расти прямо на глазах. Можно смотреть на них долго-долго. Как будто естественный ход жизни на быстрой перемотке. Так странно, ничего подобного раньше он не видел, но что он видел собственно за последние десять с лишним лет? Только маленькая однушка, однотипные стройки да один и тот же черный кот. Спит, наверное, голодный, завтра будет недовольный. Вероника никогда не забывала его кормить, он же, бывает, пропускает. Опять, ну зачем, зачем? Дела давно минувших дней, столько воды утекло… черт с ней, она же сама ушла, сколько можно о ней вспоминать… может быть он начинает засыпать, мысли путаются, люстра, обои, девушки. Что он вообще тут делает? С чего все началось, что пришло к такому? Какого черта, он мог бы быть дома, в своей квартире, в этой квартире. Обои можно было переклеить, если ей так не нравилось. Да все можно было изменить, если бы только она сказала. Но она лишь ходила ухмылялась, пряталась, молчала, говорила все хорошо, выбирай какие хочешь, да, пусть будут эти, да, симпатичные… Как можно было быть таким слепым… Вот она лежит… Все так же молчит… Смотрит куда-то в сторону… Она никогда не смотрела в глаза, по крайней мере под конец… Лишь только отшучивалась… Отшучивалась, но не улыбалась. Хотя ему нравились ее шутки, они всегда были так остроумны. Он восхищался ее чувством юмора, каким-то отрешенным, острым, точечным как удар шпаги с капелькой яда на самом кончике. Возможно за это он ее и полюбил, еще в строительном институте, когда был общий поток, он все наблюдал за ней украдкой, ее не очень-то увлекали занятия, но она практически никогда не пропускала, сидела рядом с подругами, подперев голову рукой и длинные каштановые волосы струились между пальцами… во рту с жевательной резинкой… он каждый раз хотел подойти что-нибудь сказать, но никак не мог придумать что именно… Когда видел ее с другими ухажерами, сердце разбивалось, из раза в раз, он всегда так боялся, что это надолго, что кто-то успеет ее забрать… Корил себя за нерешительность… Может он сам бы никогда не решился бы … но она подсела.. Смахнула волосы и спросила про конспект с прошлой лекции… Как же он тогда опешил… Что-то мямлил, полез в рюкзак, рассыпал все листочки… Она рассмеялась и он тут же влюбился в ее смех. Они сели рядом. И с тех пор до конца института сидели вместе… Она всегда так смешно изображала преподавателей, гримасничала, что их несколько раз выгоняли с лекций из-за смеха. Они шли в столовую, просто беззаботно дожидались конца пары. Она была так прекрасна, со своими каштановыми волосами и милыми веснушками, беззаботная, естественная и такая красивая. Во время последнего курса он устроился на вечернюю подработку, начал откладывать на кольцо, его родители одобрили выбор и дали свое благословление. Она ничего не подозревала, они все также пересекались в институте, вечером выбирались на прогулки и просто болтались в общежитии, хотя он держался из последних сил. На следующий день после выпускного сделал предложение… Я тебя люблю. Она была так рада… Хотя была ли? Она точно улыбалась. Точно помнит, как она улыбалась…. Эти веснушки, эти карие глаза. Теплый июльский вечер. И их месте, наверняка, у каждой молодой пары есть «их» места… Вот так и у них было… За заброшенным радиоэлектронным заводом, на стопке железобетонных плит… Да, я согласна… Но что он был рад, даже счастлив, это он знает точно, знал тогда, знает сейчас… И он был также счастлив, когда они наконец-то съехались, пускай в старую, пускай на окраину, но зато в свою, двухкомнатную, спасибо родителям, что помогли, самое главное, он теперь мог постоянно смотреть на нее… Обнимать… От нее так приятно пахло, этот запах, это он, это миндальное молочко для тела, она вечером забегала в ванную, чтобы приготовиться перед сном, и возвращалась к нему. Прям как сейчас, восхитительный запах, как он же ей идет… И как они стали жить вместе, завели маленького черного котенка, такого смешного… он работал в полторы смены, она тоже бывало задерживалась, бывало на выходных, но это все пустяки, пусть не так много времени, но оно же все-таки общее, да? Да? Не знаю, наверное. Ему хотелось еще больше времени, но зато хотя бы появились деньги, чтобы сделать ремонт… поклеить новые обои. Он еще в университете представлял, как они будут вместе ходить по огромному магазину выбирать обои и всякую всячину, посуду и безделушки, может даже прикинут и заглянут в отдел, где стояла мебель для детской… Да, так и случилось на самом деле. Он все ходил между отделами, сравнивал, показывал, размышлял вслух, она же меланхолично жала плечами, но может устала… Все-таки целый день на ногах, в этом огромном торговом центре… Он выбрал обои. Розово-мятные в полосочку, она была не против. Ничего не возразила. Она доверяет его выбору…. На тех же выходных их и поклеили… А ровно через месяц… Она собирала вещи… Просто буднично, спокойно… Сказала, что не хочет больше ничего… Просто не хочет ничего. Достойная причина… Но почему? Что изменилось? Может он что-то сделал не так? Он плакал, она завязала в пучок каштановые волосы и просто вышла. Он видел ее еще несколько раз, в загсе. Просто подписывали бумаги о разводе. Каждый раз он возвращался и плакал, сидел в такой же комнате с мятно-розовыми обоями и слезы сами текли по щекам… Находиться больше там он не смог… Забрал кота и уехал… Прошло уже десять лет, и только одинокие вчера, работа, стройки и все тот же черный котенок, который успел вырасти и уже состариться. Впрочем, как и он сам. О ней он больше ничего не слышал. Так почему она сейча