Какие большие у муравья древоточца самки! Лакированные, черные, с коричневыми крыльями. Самцы значительно меньше, размером с маленьких рабочих. Крылатые муравьи очень робки и быстрее всех спешат скрыться в уцелевших обломках своего разрушенного жилища.
Ходы идут до самого основания пня и проникают в корневые лапы. Отсюда путь в далекие подземные туннели. Скрытые в своих убежищах древоточцы редко попадаются на глаза, и мы не подозреваем, как много этих санитаров леса, оберегающих его от вредных насекомых, живет в старых еловых пнях.
В конце корневой лапы мы обнаруживаем небольшое помещение. Оно сплошь забито останками крылатых самок. Сколько тут голов, крыльев, ног! Находка необычна. Для чего нужно было это непонятное уничтожение своих воспитанниц, которым предстояло покинуть родительское жилище?
Эксперимент
К основанию большого пня, занятого муравьями древоточцами, мы подбросили несколько крупных солдат из другого муравейника. Большие муравьи обескуражены необычной обстановкой, топчутся на месте, потом двое из них карабкаются на пень, трое исчезают во входе чужого жилища. Пришельцев не сразу замечают. Но вот около забравшегося на пень образуется небольшое сборище. Чужак робок, недвижим. Хозяева муравейника долго и тщательно ощупывают его усиками. Наконец из толпы любопытствующих выбирается крупный солдат, берет чужака за ногу и медленно тащит его в сторону от муравейника. Непрошеный гость покорен, не сопротивляется.
Через некоторое время из отверстия у основания пня одного за другим вытаскивают еще трех чужаков. Те так же робки и покорны, как будто сознают, что оказались не в своем доме. Но какое миролюбие хозяев! Посторонних встретили как заблудившихся. Их не убили, не разорвали на клочки и не съели, по муравьиному обычаю, а вежливо попросили удалиться. Может быть, муравьи древоточцы не едят муравьев своего вида? Подбросим мертвого чужака. Нет, труп тоже не нужен, его тотчас оттаскивают подальше от пня.
А что, если подбросить из другого гнезда куколок? Зачуяв чужой запах, солдаты, выражая тревогу, раскрыв челюсти, ударяют ими по пню. Но, видимо, запах куколок пересиливает враждебное чувство к запаху чужаков, и после долгого ощупывания усиками нашего подношения его бережно уносят в муравейник.
Может быть, куколок потом съедят? Подбросим куколку, слегка проколотую иглой. Вокруг нее собирается несколько муравьев. Нет, раненая куколка не нужна, а детей в этом государстве не принято пожирать. Куколку относят подальше и бросают.
Теперь мы ставим главный эксперимент. К большому еловому пню, заселенному муравьями, сверху привязываем выпиленный кусок пня другого муравейника. В нем притаилось множество муравьев древоточцев. Что теперь будет?
Робко и неуверенно выползают чужие муравьи из своего укрытия, некоторые пытаются спуститься на землю. Вокруг их убежища медленно расхаживают солдаты-хозяева. Они как будто в недоумении от неожиданного появления пришельцев.
Остаток дня проходит без следов какого-либо недоброжелательства. Но муравьи-хозяева стали какие-то настороженные и, сталкиваясь друг с другом, подолгу размахивают усиками. Потом хозяева скрываются в своем жилище, и ночью только головы крупных солдат виднеются во входах.
Утром пень кажется необитаемым, и только пришельцы бродят по своему кусочку, иногда забираются на большой пень, возвращаются обратно. Что же с муравьями-хозяевами, чем они заняты?
Когда солнечные лучи осветили ущелье и упали на большой старый еловый пень, со всех его ходов стали поспешно выбираться мелкие рабочие, степенно, не торопясь выползать большеголовые солдаты. Пень закопошился от множества его жителей, быть может, их никогда не появлялось столько сразу на его поверхности. Поведение рабочих было необычным: подбегая к солдатам и друг к другу, они мелко вздрагивали и вибрировали головой. Движения рабочих становились все быстрее и быстрее, вздрагивание головой все чаще. Медлительные солдаты, будто очнувшись, тоже затрясли головами.
Возбуждение росло. Вот несколько солдат-хозяев поволокли из куска чужого муравейника робкую крылатую самку. За несколько минут у нее отгрызли большие прекрасные крылья, затем откусили брюшко и отделили голову от груди. Останки крылатой самки упали вниз, к основанию пня. Расправа над самкой послужила как бы сигналом к свирепому побоищу. Весь пень покрылся дерущимися муравьями, и было их так много, что стало трудно определить, где хозяева, а где пришельцы.
Потом все стало ясным. В побоище принимали участие только хозяева-солдаты, тогда как невольные пришельцы страдали все: и самки, и самцы, и рабочие, и солдаты. С особенным рвением и в первую очередь хозяева истребляли чужих крылатых самок и самцов. Исход битвы в каждой группе дерущихся решался простым перевесом сил: к двум дерущимся всегда подоспевали другие, растягивали противника во все стороны за ноги и за усики, отгрызали брюшко, а затем голову. Голова казненного, отделенная от туловища и прицепившаяся мертвой хваткой к противнику, продолжала на нем висеть. Вскоре немало солдат щеголяло такими трофеями.
В перерывах между схватками воины поспешно, но тщательно чистили усики. На них у муравьев располагаются органы обоняния, а безошибочно распознать своего от врага можно только по запаху.
Отделить брюшко от груди — первый акт расправы над растянутой жертвой. Проделать это было не так легко. У муравьев на стебельке — тонкой перемычке между брюшком и грудью — имеется специальное утолщение, которое затрудняет жестокую операцию. Как только брюшко отсекалось, муравей лишался своего главного оружия — муравьиной кислоты.
Но в этом сражении ни хозяева, ни пришельцы не употребляли кислоты. Химическим оружием, видимо, не полагалось пользоваться в своем жилище, и этого правила строго придерживались все, даже обреченные на явную гибель.
Побоище продолжалось целый день, трупы убитых муравьев падали с пня как опилки.
Для рабочих-хозяев тоже нашлось дело. От пня-муравейника потянулась целая их вереница, и каждый в спешке перетаскивал своих личинок и куколок в маленький, очень старый пень, стоявший от главного жилища метрах в четырех. Несколько солдат занимались расширением камер в старом пне и вытаскивали опилки. К чему была эта эвакуация, когда победа была явно на стороне владельцев пня?
Оказывается, муравьи-хозяева, завидев скопление чужих муравьев, восприняли их появление как грабительский налет и организовали защиту не только своего жилища, но и спасение самого драгоценного — личинок и куколок.
К вечеру сражение закончилось. Все чужаки были истреблены. Всю ночь муравьи-солдаты бегали по пню, трясли головами и добивали случайно уцелевших противников. Всю ночь рабочие перетаскивали свое потомство, хотя мнимая опасность давно миновала. Никто в муравейнике не спал, никто из его жителей не помышлял о еде...
Утром следующего дня поверхность пня очистилась от кишевшей массы муравьев, а все население муравейника спустилось на землю и принялось убирать трупы. Во все стороны подальше от жилища растаскивали муравьи останки своих собратьев и противников. Среди работавших (какое трогательное зрелище!) ползали и солдаты, пострадавшие в бою, без брюшка. Они тоже занимались общим делом. Им оставалось жить не более одних-двух суток. Но солдат, обвешанных головами, не стало. Кто-то в муравейнике помог им освободиться от этого неудобного украшения.
В это же время во все стороны далеко от пня расползлись солдаты-разведчики. Они обследовали местность, пытаясь обнаружить противника.
Теперь к подкинутому чужаку не относились так миролюбиво, как раньше, его тотчас уничтожали. И чужих куколок не сразу решались затаскивать в свое убежище, а долго ощупывали усиками. Из-за одной чужой куколки даже возникла распря: одни тащили ее к себе, другие упрямо пытались выбросить.
Возбуждение муравьев продолжалось долго, и только на третий день от старого сгнившего пня, куда в панике были эвакуированы куколки и личинки вместе с няньками, потянулась обратная процессия. Тревога миновала, муравейник медленно и постепенно возвращался к своей тихой и мирной жизни.