Рассматривая как всегда многочисленные и связанные друг с другом колонии этого муравья, я вижу, что большинство муравьев занято перетаскиванием своих товарищей. Но это не обычный перенос, какой нам удавалось видеть у рыжего муравья, и смысл его совсем другой: носильщики стаскивали своих мертвых собратьев в специальные места — муравьиные кладбища. Вон их сколько, этих кладбищ, плотно сложенных кучек мертвых муравьев! Они рельефно выделяются темными пятнами на светлой почве. И каждая колония сносит своих покойников в отдельную кучку.
В каких только позах ни лежат погибшие муравьи! Вот один в страшной боевой схватке раскрыл челюсти и расставил широко в стороны ноги. Другой весь скрючился комочком и подогнул брюшко к самой голове. Третий как-то странно изогнулся... Среди трупов кое-где виднеются и крупные мертвые матки. Их немало — в каждой кучке два-три десятка. Этот муравей очень плодовит и в каждой колонии содержится помногу яйцекладущих самок. Сколько же на каждом кладбище мертвецов? И, взяв на себя труд подсчитать, мы получаем цифру около десяти тысяч! Какова же причина такого бедствия?
Муравьи часто страдают от различных заболеваний, которые вызываются грибками и бактериями. Какая-то свирепая заразная болезнь постигла этот южный склон и сейчас уносит тысячами маленьких муравьев.
Страдают ли от нее личинки? Да, на некоторых кладбищах заметны ссохшиеся беловатые комочки. Но их мало. Мы раскапываем гнезда. В них почти совсем нет личинок. Судя по всему, мор продолжается давно, и все силы муравьев, здоровых и переболевших, направлены на очищение муравейников от погибших товарищей и перенесение их на муравьиные кладбища.
Разве нельзя было бросить трупы где попало? Нельзя. Это вызвало бы загрязнение всей территории и способствовало распространению заболевания. Мор будет продолжаться, видимо, очень долго, до тех пор, пока в живых останутся только переболевшие и невосприимчивые к болезни. Быть может, болезнь унесет всех муравьев, и только немногие счастливцы продолжат существование своей колонии и через несколько лет восстановят былую численность.
Высокогорная мирмика
Крошечная мирмика — настоящая северянка, живет высоко в горах, почти под самыми ледниками, там, где не может существовать ни один другой муравей, где солнце и тепло — редкий гость и где лето тянется не больше месяца. Как она ухитряется сводить концы с концами — непонятно. Зовут ее мирмика лобикорнис.
Закопанные камни
Склон хребта усеян камнями, и в поисках насекомых кто-то из нас, отвернув камень, неосторожно толкает его вниз. Вначале медленно, переваливаясь с боку на бок и будто нехотя, камень катится вниз, потом убыстряет бег, начинает подпрыгивать, несется все быстрее и быстрее, увлекая за собой кучу камней, делает гигантский прыжок и дальше мчится в пыли и грохоте к далекому дну ущелья. Все другие ущелья, сколько их было поблизости, откликаются эхом, и оно шумит, удаляясь и перекликаясь.
Когда все замолкает, мы смотрим туда, где лежал камень. Здесь, на его месте, величайший переполох, и муравьи копошащейся массой снуют во все стороны в беспокойстве, панике, растерянности. Потом хватаются за куколок, лежащих в плоских камерах под самым камнем, нагретым солнцем, и затаскивают их в глубокие норки, подальше от непривычного света и солнечных лучей. Во время паники нередко два муравья цепляются за одну куколку и, одержимые одним желанием спасти ее, тянут в разные стороны, мешая друг другу. Некоторые просто мечутся без толку или таскают в челюстях комочки земли, не зная, куда их приладить, как спасти от неожиданного разрушения свое жилище.
Паника продолжается долго, пока все до единой куколки не исчезают в подземных галереях. Тогда на поверхности остаются немногие муравьи, они закладывают входы в свое жилище землей.
Ободренные неожиданной находкой, мы принимаемся переворачивать камни в поисках муравейников. Оказывается, на этом склоне многочисленное сборище высокогорной мирмики лобикорнис. Жилища отличаются в деталях друг от друга, но и общем все построены сходно. Камень для муравейника пригоден не всякий. Он должен быть небольшим, чтобы мог за день прогреться под солнцем, снизу более или менее плоским, чтобы было удобнее строить под ним ходы и камеры. Назначение камня — защита камер, находящихся под ним, и передача солнечного тепла. Камень — своеобразный солярий.
От помещений, расположенных под камнем, вглубь идут многочисленные ходы, в которых и находятся личинки, матки и запасы пищи. Зимой все переселяются в эти глубокие подземелья, выползая под камень погреться только в теплые солнечные дни.
Чтобы построить галереи и камеры под камнем, муравьи вытаскивают из-под него много земли, укладывая ее рядом по краям. В таком муравейнике камень держится только на тонких перегородках между ходами и камерами и под тяжестью своей постепенно оседает вниз. Муравьи, подправляя жилище, снова выносят землю наружу. Так и ведется бесконечная борьба муравейника с последствиями земного притяжения.
Впрочем, погружение камня не бесконечно. Постепенно приходит время, когда он оказывается совсем погребенным. Ветер заносит его сверху землей, и на нем начинает расти трава. Такой камень непригоден для жилья и навсегда покидается муравьями. На каменистом склоне немало камней, закопанных муравьями. Многие же только начинают погружаться в землю.
Закапывание камней — процесс долгий. Сколько для этого потребуется времени, ответить трудно. Если в год камень оседает только на один миллиметр, то в десять лет — на сантиметр, в сто лет — на одну десятую метра. Двести-триста лет достаточно для того, чтобы большой камень оказался под землей...
Еще выше вьется по хребту тропинка. Слева за поворотом открывается большое ущелье с темно-зелеными стройными елями. Еловый лес ниже нас, у нас под ногами, и до вершины ущелья, у которого мы стоим, доходят лишь отдельные деревья, согнутые, искалеченные зимними студеными ветрами.
Внизу уже отцвели травы и пушистые головки одуванчика давно обдуло ветром. А здесь зеленые лужайки только покрылись цветами. Их много и самых разных: белых, голубых, синих, желтых.
Щебенистые осыпи, голые скалистые вершины, громады снега и льда, покрывающие скалы, и кучевые облака, нависшие над ними, кажутся совсем близкими. Еще выше трава совсем редеет, и чахлая, низенькая, ютится между серыми гранитными камнями. Есть ли здесь муравьи?
Под камнями есть жизнь. Застигнутые врасплох, размахивают клешнями черные уховертки. Не спеша, извиваясь, расползаются в разные стороны желтые многоножки. Небольшие зеленые жужелицы, совсем такие же, как на севере, долго сидят, не замечая происшедшей перемены. Потом, очнувшись, стремительно убегают в поисках нового убежища. А муравьев все нет...
Но вот радостный возглас, и мы толпимся у перевернутого камня. Да, тут, на высоте четырех тысяч метров над уровнем моря, в суровом климате, где лето тянется не более месяца, еще живут муравьи. Под камнем греются сразу и яички, и личинки, и куколки, и вместе с рабочими сама матка с непомерно раздутым брюшком.
Как живут эти северяне высоко в горах, под южными широтами? У подземного жилища нет выхода наружу. Неужели муравьи не покидают своего убежища и не видят солнечных лучей? И чем они питаются? Может быть, воспитывают корневых тлей и поедают их сладкие выделения?
Но под камнем в земляных ходах нет этих насекомых. Может быть, они питаются грибками и культивируют их, как это делают некоторые муравьи? Но здесь нет грибков. Уж не ночные ли это охотники, открывающие свои входы только с заходом солнца? Но последняя догадка кажется совсем невероятной: высоко в горах ночью свирепствует холод, и все живое замирает до восхода солнца.
Так жизнь этого высокогорного муравья, закапывателя камней, остается неразгаданной.