После брачного полета, робкие и осмотрительные, самки пытаются пристроиться к какому-нибудь муравейнику, но стремительно убегают прочь при первых признаках враждебности рабочих. Они недоверчивы и иногда, не разобравшись как следует, вырываются из толпы дружелюбно настроенных муравьев. Иначе нельзя: ведь муравьи, не нуждающиеся в родительницах, уничтожают бродячих самок.
Но в жизни рыжего лесного муравья не бывает все одинаково. Молодой муравейник привлек внимание самок, их собралось около него до двух десятков. Куда девалась робость и осторожность соискательниц положения матки большой семьи. Одна за другой самки вползали на конус муравейника и, ни на что не обращая внимания, пытались проскользнуть в темные ходы. Эго была настоящая атака.
Что же делали рабочие? Никто не нападал на самок, не брызгался кислотой. Возбужденные, они охраняли входы и за ноги оттаскивали в стороны назойливых посетительниц. Жители молодого муравейника, очевидно, не умели расправляться с бродячими самками, как это делается в зрелых муравейниках. К самкам здесь относились пока деликатно.
Я несколько раз в этот день наведывался к маленькому муравейнику, наблюдая оборону от самок. Через три дня муравейник вел себя обычно, самок около него не было. Чем закончилась атака самок — осталось неизвестным. То ли большинство их проникло в жилище, то ли муравьи научились обороняться. Разрывать молодой муравейник, чтобы посмотреть, сколько в нем жило родительниц, не хотелось — очень уж было жалко трудолюбивых муравьев.
Почему самки так рьяно стремились в молодой муравейник? Наверное, они всегда пытаются разыскать прежде всего молодые муравейники, которые еще не обзавелись достаточным количеством родительниц. Возможно, имеет значение и миролюбие рабочих. Но по каким признакам бродячие самки угадывают молодой муравейник, как узнают, что он нуждается в родительницах, как определяют миролюбивое к себе отношение?
Невидимый сигнал. Муравьи недавно покинули свое старое негодное жилище и недалеко, в том же лесном распадке у большой сосны, выстроили новое — сухое, из свежих палочек и хвойных игл. Как обычно бывает в таких случаях, муравьи не переставали наведываться к покинутому жилищу, будто несли охрану его, опасаясь, чтобы никто там не поселился.
Наступила пора бродяжничества самок, в муравейнике своих самок хоть отбавляй, и муравьи-разведчики строго следят за охотничьей территорией, охраняя ее: вдруг какая-нибудь самка обоснует поблизости свое собственное жилище, тогда с ним не миновать бесконечных войн. Бездомные самки особенно охотно заползают на брошенные муравейники. В покинутом жилище легче, чем где-либо, обосновать гнездышко. Кроме того, к такой одинокой самке примыкают со стороны рабочие и, изменив своей старой семье, обосновывают новую.
Так оно и есть. По брошенному муравейнику не спеша идет самка, сверкая на солнце блестящим брюшком. Она долго и тщательно обследует большую и глубокую щель и, кажется, собирается туда забраться. Если бы она приняла такое решение секундой раньше! Но эта секунда оказалась упущенной. Самку почуял рабочий, встрепенулся, поднял кверху усики, раскрыл челюсти, бросился на нее, уцепился за спину, подобрался к голове, схватил за усик, перевернул жертву вверх ногами. Ему бы одному не удержать самку. Но в это мгновение, по его призыву, со всех сторон, почти прямо на место поединка стремительными бросками помчались другие рабочие. Скоро самку растерзали на части и уволокли в жилище.
Управление самками. Давно уже вылетели из муравейников крылатые самцы и самки, закончился брачный период и бродяжничество, миновала и пора воспитания личинок, и в муравейниках прогреваются куколки, из которых должны выйти рабочие. Скоро появится смена погибающим от старости. Яйцекладка в муравейниках прекращена, и самкам нечего делать до самой весны.
Но где же самки?
Весной, во время расплода, заботливые рабочие перетаскивали самок в самые теплые камеры в поверхностных слоях конусов на солнечной стороне, где их легко было увидеть при раскопке муравейника. В конце лета можно разворошить весь конус, но самок не найти.
Самки, оказывается, унесены в глубокие подземные ходы. Там царит прохлада. При пониженной температуре самки не могут класть яички и вялые, в полусне проводят время, ожидая далекую весну. Так рабочие решают судьбу своих родительниц. Весной, когда нужно воспитывать детей, их вытаскивают в теплые места и потчуют самыми лакомыми яствами, а миновала в них необходимость — прячут в «холодильник» и едва кормят.
Рождение и гибель муравейника
Носильщики и «чемоданы». К муравейнику возле большого серого камня через дорогу тянется процессия муравьев. Муравьи переносят друг друга. Одни ползут с ношею домой, другие, порожние, спешат им навстречу. Поза переносимого муравья своеобразна: брюшко подогнуто к голове, ноги скрючены, сам он весь, как маленький удобный чемоданчик.
Муравьев выносят из небольшого отверстия у края дороги. Никаких следов возбуждения, замешательства, будто все происходящее — обычное будничное дело. Вот к дырочке-входу приближается муравей с кусочком панциря жука. Это охотник-разведчик, и он спешит к дому у края дороги. Но у входа он сталкивается с другим муравьем. Они ощупывают друг друга усиками, кусочек жука брошен, оба муравья стоят друг против друга с раскрытыми челюстями. Муравья-охотника схватывает другой муравей за челюсти и тянет к себе. Охотник слегка сопротивляется, но потом неожиданно складывает ноги, подгибает к голове брюшко: чемоданчик готов, и его уже волокут через дорогу к большому серому камню.
В том же входе появляется муравей с кусочком земли. Это — строитель, занятый расширением жилища. И его постигает участь «чемоданчика».
Почему муравьев уносят в большой муравейник?
Пока я раздумываю о происходящем, из входа стала протискиваться сразу целая толпа носильщиков. Одни из них тащили молодую самку наружу, другие — не соглашались отдать свое сокровище. Компания с большим трудом выбралась наружу и тут — силы оказались равными — застыла в страшном напряжении. Бедной самке, видимо, было нелегко. Так продолжалось долго, с обеих сторон прибывало подкрепление.
Прошел час. Число муравьев-чемоданчиков постепенно уменьшалось, а носильщиков увеличивалось. Вскоре и самку поволокли через дорогу, а из подземного жилища уже вытаскивали какие-то остатки насекомых. И тут я убедился, что муравьям-носильщикам было трудно отличить жителей маленькой колонии от своих. Иногда, раскрыв челюсти, они бросались друг на друга, пытаясь понести, и, только поняв ошибку, расходились в разные стороны. Видимо, жители зачаточной колонии имели такой же запах, как и жители главного гнезда, и лишь слегка отличались чем-то.
Постепенно я разобрался в происходящем. Жители большого муравейника нашли молодую самку, приняли ее в свое общество, но стали строить отдельное жилище. Наверное, в норке под землей сперва поселилась одна самка, потом к ней примкнули муравьи-рабочие. Гнездо-филиал существовало некоторое время, пока его не принялись ликвидировать.
Но самое любопытное во всем этом — переноска муравьев. Почему муравьи из гнезда-филиала возвращались добровольно в старый муравейник, безропотно позволяли себя переносить и покорно складывались чемоданчиком? Неужели после переноски они не смели или не могли опять уйти в новое, облюбованное, жилище? Наверное, хватка за челюсть — жест переноса — в институте муравьев означает приказ со стороны члена своей общины, сопротивляться которому не полагается. Как бы там ни было, перенесенный за челюсти муравей оставался на новом месте.
Психика муравьев и законы, управляющие их поведением, еще плохо известны, и дальнейшее проникновение в тайны жизни этих насекомых может принести много интересных открытий.
Выезд на дачу. Ранней весной маленький муравейник около полусгоревшей сосенки пустовал. Вблизи него я раскопал еще точно такой же. А в разгар весны, в пору цветения черемухи, на нем кипела жизнь, и множество тружеников успешно занимались различными делами. Немало было и носильщиков, которые тащили «чемоданчики» из большого муравейника под елью. Потом оказалось, что возле него был не один, а несколько маленьких муравейников. Выходило так, будто с наступлением весны муравьи выезжали на «дачи», осенью покидали их, собираясь на зиму в глубоких подземных ходах большого дома.