— Ты н-не можешь у-уйти, — возражает Барбара.
— Мы можем, и мы это сделаем. — Шеннон по очереди смотрит на каждого из своих родителей. — Я люблю Найта. Я могу простить тебя за то, что ты пригласила такую, как Молли. Вы мои родители, поэтому я могу простить и многое другое. Но я не буду стоять в стороне и слушать, как вы унижаете человека, которого я люблю.
Она хватает меня за руку, и мы уходим.
— Шен, дорогая, ты же не серьёзно! — Барбара подаёт голос.
Шеннон оглядывается через плечо.
— Я более чем серьёзна.
— Отпусти её, Барб, — говорит её отец. — Она приползёт обратно, когда ей разобьют сердце. Похоже, он из тех, кто изменяет. — Я надеюсь, Шеннон не слышала последней фразы, но, должно быть, услышала, потому что она немного поворчала. Это довольно мило.
— Оставь. — Я сжимаю её руку. — Меня это не беспокоит.
Мы выскакиваем на улицу как раз вовремя, чтобы увидеть, как Молли мчится по подъездной дорожке на маленькой красной спортивной машине.
— Ты можешь в это поверить? — Она оборачивается, её глаза сверкают. — Они ещё хуже, чем я их помнила. Их головы так глубоко запрятаны в задницы, что они буквально ничего, кроме дерьма, не видят.
Я разражаюсь смехом.
— Это хорошее описание твоих родителей.
Шеннон улыбается.
— Я действительно надеялась, что у нас всё получится. — Её глаза наполняются слезами, и улыбка исчезает прежде, чем она успевает полностью осознать это. — Не знаю, на что я надеялась, но только не на это.
— Поверь мне, — я обнял её, — если и есть кто-то, кто понимает, каково это, то это я. Если это хоть как-то поможет, я думаю, что где-то в глубине души они действительно заботятся о тебе.
— Сначала они заботятся о себе, потом о том, что думают другие люди, потом о своём семейном имени… И, может быть, где-то в конце я появляюсь. — Слеза скатывается по её щеке.
— Пожалуйста, не плачь, Шеннон. Блядь… я не могу этого вынести. — Я обнимаю её и притягиваю к себе. Она кладёт голову мне на грудь. — Я люблю тебя достаточно сильно за них обоих.
— Мне так повезло, что у меня есть ты. — Она обнимает меня крепче.
— Поехали домой.
— Звучит заманчиво. — Она вытирает остатки слёз, и мы направляемся к внедорожнику.
Я открываю перед ней дверцу. Затем я открываю заднюю дверцу и похлопываю по сиденью. Коди не нужно просить дважды.
Глава 7
Шеннон
Две недели спустя
Я отпираю входную дверь и распахиваю её. У меня в руках пара пакетов с покупками. В конце концов я не выдержала и купила несколько бюстгальтеров на размер больше. Мои старые впивались в меня до боли. Я также купила удлинитель для пояса для беременных — умопомрачительное изобретение — и пару рубашек для беременных. Я пока не показываю. Нисколько. Я очень рада, что преодолела восьминедельный рубеж. На самом деле, я уже почти на двенадцатой неделе. Думаю, к этому моменту я смогу расслабиться и получать больше удовольствия от беременности. Надеюсь. Я имею в виду, мне это нравится, просто по-прежнему волнуюсь. Мне нужно преодолеть это препятствие. Нужно смотреть в будущее с позитивом и волнением. Вот почему я сегодня ходила по магазинам и купила пару вещей. Хотя, когда я посмотрела на одежду для новорожденных, я ничего из этого не купила. Мы ещё не пришли к этому.
Меня до сих пор подташнивает, когда я даже думаю о мясе. В остальном мне очень повезло. Других симптомов, о которых можно было бы говорить, нет. Если только слюноотделение при виде фруктов, особенно зелёных яблок, не считается симптомом. Я обожаю кислые яблоки.
Я не слышу лая собак, когда открываю дверь. Обычно они приветствуют меня, когда я возвращаюсь домой.
— Найт? — зову я. В доме тихо. — Привет, — закрывая входную дверь, я пробую ещё раз.
Наконец, раздаётся скрип когтей по деревянному полу. Это ненадолго, потому что я купила длинный коврик для прихожей. Флер подбегает ко мне. В её глазах пляшут огоньки. Она виляет хвостом. Я сразу замечаю, что в ошейник у неё вплетены розы.
— Что за чертовщина? — спрашиваю я.
Она подбегает ко мне, запрыгивает на меня.
— Лежать! — приказываю я, и она повинуется. Я касаюсь одного из бутонов розы. Они свежие и красивого розового цвета. — Что это? — к ошейнику у неё тоже прикреплена записка. Я снимаю её.
«Тащи свою великолепную задницу в нашу спальню».
Я хихикаю. Это всё, что написано в ней. Он знает, как быть сексуальным, как грех, и в то же время романтичным, как ничто другое. Я захожу в нашу спальню и ахаю. Кровать усыпана лепестками роз. Рядом стоит ведерко для льда с двумя хрустальными бокалами. На ведерке со льдом написано «Безалкогольное». Я снова усмехаюсь и достаю бутылку. В ней действительно нет алкоголя. Ставлю её обратно в лёд.