Она улыбается.
— Я ведь твоя невеста, да?
— Ты, безусловно, моя невеста.
Я смотрю на нее во все глаза, потому что она просто стоит там, выглядя застенчивой. И не пытается раздеться.
— Я начну, — говорю я, снимая пиджак. Затем расстегиваю пуговицы на манжетах. Срываю галстук-бабочку. Это один из тех готовых галстуков, которые застегиваются сзади на липучку.
Я вижу, как в глазах Шеннон горит желание, когда я вытягиваю подол рубашки из-за пояса и расстегиваю ее. Я не снимаю ее. Вместо этого я снимаю туфли и носки. Я стою перед ней в брюках от костюма с ремнем и расстегнутой рубашке.
Ее взгляд прикован к моей груди. Она облизывает губы, а затем прикусывает свою пухлую нижнюю губу. Я наблюдаю, как Шеннон с трудом сглатывает, хватаясь за платье и стягивая его через голову.
Ебануться!
Я знал, что это бельё будет хорошо смотреться на моей женщине, просто я не был готов к тому, насколько хорошо она будет выглядеть. Я делаю шаг назад и прислоняюсь к комоду. Сладкий аромат её возбуждения ударяет мне в нос, и я издаю низкий и глубокий стон.
— Тебе нравится? — говорит она хриплым голосом.
Мой член в штанах сходит с ума.
— Обожаю!
Розовое ей очень идёт. Прозрачное бельё ничего не скрывает от моего взора. Ее сиськи спелые и сочные. Ее соски более темного розового оттенка, чем прозрачная ткань. Волосы на ее киске — это тонкая полоска. С таким же успехом она могла бы быть голой… но это не так. В этом есть что-то порочное и чувственное.
— Эти кроссовки должны остаться… в память о былых временах. — Я думаю, что заставлю свою девушку регулярно надевать кроссовки в постель. Знаю, это немного странно, но это наше дело.
Шеннон качает головой с широкой улыбкой на лице.
— Кроссовки можно оставить, — говорит она, глядя на кучу одежды, которую я бросил на стул, — но тогда тебе нужно будет надеть бабочку.
У меня вырывается смешок.
— Серьёзно? Ты же знаешь, что это очень глупо, правда?
Она кивает.
— Знаю…Мне все равно. Думаю, ты будешь хорошо смотреться в галстуке-бабочке.
— И я должен быть абсолютно голым? — я приподнимаю брови.
— Конечно.
— Нет проблем! — киваю я. — Моя невеста может получить всё, что пожелает.
Я снимаю рубашку и снова надеваю эту дурацкую бабочку. Её глаза загораются.
— Если ты когда-нибудь будешь искать работу… ты мог бы стать стриптизёром.
Я смеюсь.
— Приятно слышать, всезнайка. Пришло время найти применение твоему рту.
Ее взгляд опускается на мою промежность, которая едва помещается в этих штанах.
— Я не это имел в виду.
Она хмурится.
— Для этого тебе нужно лечь, Шеннон… или стоять… в любом случае, мне нужно, чтобы ты выкрикивала моё имя. Именно это будут делать твои губы… Побольше крика.
Её грудь вздымается. Я слышу, как колотится ее сердце.
Я сокращаю расстояние между нами и завладеваю ее губами. Ее великолепным, дерзким ртом. Я так сильно люблю эту женщину.
Я обхватываю одну из ее грудей, восхищаясь тем, как она наполняет мою ладонь… и ещё немного. Её тело наполняется новой жизнью. Я касаюсь большим пальцем ее соска, и она стонет мне в рот. Затем я провожу рукой по ее животу и обхватываю ее холмик.
— Такая влажная… Шен…
Она издаёт отчаянный стон, когда я снова обхватываю её, позволяя своим пальцам поглаживать то место, где прячется клитор. Шеннон стала невероятно чувствительной. Она легко возбуждается. Ее либидо взлетело до небес… не то чтобы раньше этого не было.
Она прижимается к моей руке… умоляя меня, не произнося ни слова.
Кто я такой, чтобы заставлять её ждать?
Что мне понравилось в этом прозрачном белье, когда я рассматривал различные комплекты нижнего белья, так это застежки внизу. Сначала я отодвигаю ткань в сторону и пару раз потираю клитор. Глаза Шеннон распахиваются, рот тоже. Она влажная. Её клитор набух. Затем я хватаюсь за ткань и слегка тяну ее. Защелки расстегиваются.
Шеннон издает негромкий звук удивления. Затем издает его снова, когда я беру ее на руки и подхожу к нашей кровати. Я сажаю ее на край и устраиваюсь у нее между ног. Я закидываю ее ноги себе на плечи. Ее киска просто великолепна. Темно-розовая, блестящая.
Шеннон откидывается на локти. Она смотрит на меня. В ее взгляде жадность. Я не отрываю от неё взгляда, когда накрываю ртом ее клитор. Ее голова запрокидывается, и она издает стон агонии. Знаю, что все наоборот. Чем больше моя девочка кричит так, словно ее пытают, и она умирает, тем лучше. Я некоторое время посасываю и ласкаю ее клитор ртом и языком. Когда она начинает подрагивать подо мной, я провожу пальцем по ее гладкому влагалищу.