– Разве они должны так дымить? – спросила Бет, сидя на кровати.
– Это влага испаряется, – ответила Джо.
– Какой странный запах! Похоже на горелые перья, – заметила Эми, с видом превосходства приглаживая свои красивые кудри.
– Ну вот, сейчас я сниму бумажки, и ты увидишь облако маленьких кудряшек, – сказала Джо, откладывая щипцы в сторону.
Она сняла бумажки, но облачка кудряшек не появилось, потому что вместе с бумажками она сняла и волосы, и незадачливая парикмахерша положила ряд маленьких обгоревших узелков на комод перед своей жертвой.
– Ой, ой, ой! Что ты наделала? Ты испортила мою причёску! Я не могу так пойти! Мои волосы, о, мои волосы, – причитала Мэг, с отчаянием глядя на неровные завитки на лбу.
– Просто я невезучая! Лучше бы ты не просила меня об этом, я такая нескладная. Мне очень жаль, но щипцы были слишком горячими, и я всё испортила, – простонала бедная Джо, со слезами сожаления глядя на маленькие чёрные блинчики.
– Ничего не испорчено. Просто завей их и завяжи ленту так, чтобы концы локонов немного падали на лоб, и это будет выглядеть как по последней моде. Я видела, многие девушки так делают, – сказала Эми, успокаивая её.
– Поделом мне за то, что я стараюсь выглядеть красиво. Лучше бы я не трогала свои волосы, – раздражённо воскликнула Мэг.
– Я тоже так считаю, они были такими гладкими и красивыми. Но скоро они снова отрастут, – сказала Бет, подходя, чтобы поцеловать и утешить стриженую овцу.
Преодолев другие, более мелкие неудачи, Мэг наконец закончила приготовления, и объединёнными усилиями всей семьи Джо была одета, а её волосы – уложены. Они очень хорошо смотрелись в своих простых нарядах: Мэг – в серебристо-сером платье, с синей бархатной лентой, кружевными оборками и жемчужной булавкой, а Джо – в бордовом платье с жёстким мужским льняным воротничком и парой белых хризантем в качестве единственного украшения. На одной руке каждой из них была надета красивая лёгкая перчатка, а в другой руке они сжимали по одной испачканной, и все сошлись на том, что они выглядят «довольно непринуждённо и привлекательно». Туфли Мэг на высоких каблуках были очень тесными и причиняли ей боль, хотя она и не признавалась в этом, а девятнадцать шпилек Джо, казалось, вонзались ей прямо в голову, что было не совсем удобно, но, господи, будем же элегантны или умрём!
– Желаю вам хорошо провести время, дорогие! – сказала миссис Марч, когда сёстры грациозно зашагали по дорожке. – Не ешьте много на ужин и приходите в одиннадцать, я пришлю за вами Ханну.
Когда за ними захлопнулась калитка, из окна раздался голос:
– Девочки, девочки! Вы захватили чистые носовые платки?
– Да, да, совершенно новые, а Мэг надушила свой платок одеколоном, – воскликнула Джо и со смехом добавила: – Я думаю, что матушка спросила бы об этом, даже если бы мы спасались от землетрясения.
– Это одна из её аристократических привычек, что очень правильно, потому что настоящую леди всегда узнают по безупречной обуви, перчаткам и носовому платку, – ответила Мэг, у которой было немало своих «аристократических привычек».
– А ты, Джо, не забывай скрывать испорченную сторону подола своего платья. Мой пояс в порядке? А волосы у меня очень плохо выглядят? – спросила Мэг, отвернувшись от зеркала в гардеробной миссис Гардинер после продолжительного прихорашивания.
– Я точно забуду. Если увидишь, что я делаю что-то не так, просто напомни мне, подмигнув, ладно? – ответила Джо, поддёрнув свой воротничок и торопливо поправляя причёску.
– Нет, леди не подобает подмигивать. Я подниму брови, если что-то не так, и кивну, если с тобой будет всё в порядке. Теперь расправь плечи, делай шаги поменьше и не пожимай людям руку, если тебя с кем-то знакомят. Так делать неприлично.
– Как тебе удаётся всегда помнить обо всех этих приличиях? Я всё время об этом забываю. Какая весёлая музыка, правда?
Они спустились вниз, чувствуя некоторую робость, так как редко бывали на вечеринках, и, каким бы неофициальным ни был этот выход в свет, всё же он был для них очень важен. Миссис Гардинер, величественная пожилая дама, приветливо поздоровалась с ними и передала их на попечение старшей из своих шести дочерей. Мэг знала Салли и очень скоро почувствовала себя непринуждённо, а Джо, которая не очень жаловала девушек и девичьи сплетни, стояла, осмотрительно прислонившись спиной к стене, и чувствовала себя не в своей тарелке, как жеребёнок в цветнике. Полдюжины весёлых парней болтали о коньках в другой части комнаты, и ей очень хотелось присоединиться к ним, потому что катание на коньках было одной из основных радостей её жизни. Она взглядом сообщила о своём намерении Мэг, но брови её так тревожно поползли вверх, что Джо не осмелилась сдвинуться с места. Никто не подходил поговорить с ней, и одна за другой группы удалялись, пока она не осталась совсем одна. Она не могла ходить по залу и развлекаться, потому что кто-то мог увидеть её прожжённый подол, из-за чего она довольно тоскливо смотрела на людей вокруг, пока не начались танцы. Мэг один раз пригласили на танец, и её тесные туфли запорхали так быстро, что никто не догадался, какую боль они причиняют своей улыбающейся обладательнице. Джо увидела, что к её углу приближается высокий рыжеволосый юноша, и, испугавшись, что он собирается пригласить её на танец, проскользнула в занавешенную нишу, намереваясь подглядывать оттуда и отдохнуть в тишине. К несчастью, ещё одна застенчивая особа выбрала то же самое убежище, потому что, когда штора опустилась за её спиной, Джо оказалась лицом к лицу с Лоуренсом-младшим.