Маргарет, старшей из сестер, было шестнадцать, и она была очень хороша собой: полненькая и беленькая, с большими глазами, мягкими темными волосами, прелестным ртом и белыми ручками, которыми она особенно гордилась. Пятнадцатилетняя Джо, очень высокая, худая, смуглая, напоминала жеребенка, так как, казалось, совершенно не знала, что делать со своими длинными руками и ногами, которые всегда ей мешали. У нее был четко очерченный рот, забавный нос и колючие серые глаза, которые, похоже, видели все сразу и смотрели то свирепо, то насмешливо, то задумчиво. Длинные густые волосы были ее единственной красой, однако обычно она сворачивала их в узел и укладывала в сетку, чтобы не мешали. Джо была сутулой, с большими кистями рук и стопами, к одежде своей относилась равнодушно и беззаботно. В целом она производила впечатление девочки, которая стремительно превращается в женщину и очень этим недовольна. Элизабет – или Бесс, как все ее называли, – была румяная тринадцатилетняя девочка с гладкими волосами и яркими глазами, застенчивая, робкая, с неизменно кротким выражением лица. Отец называл ее «Маленькая Безмятежность», и это имя отлично ей подходило, ибо она, казалось, жила в своем собственном счастливом мире, решаясь покидать его лишь для встречи с теми немногими, кому доверяла и кого любила. Эми, хоть и младшая, была самой важной особой в семействе – по крайней мере, в ее собственных глазах. Настоящая снегурочка с голубыми глазами, вьющимися золотистыми волосами, спускающимися на плечи, бледная и стройная, она всегда следила за своими манерами, стараясь вести себя как юная леди. Что же касается характеров четырех сестер – выяснение этого вопроса мы оставим на будущее.
Часы пробили шесть, и, выметя золу из камина, Бесс положила перед ним домашние туфли матери, чтобы согреть их. Вид этих старых туфель вызвал у девочек приятные чувства, потому что скоро должна была вернуться мама, и все с радостью готовились встретить ее: Мег перестала отчитывать сестер и зажгла лампу, Эми вылезла из самого удобного кресла, хотя ее даже не просили об этом, Джо забыла о своей усталости и села, чтобы держать мамины туфли поближе к огню.
– Маме нужна новая пара, эти совсем сношенные.
– Я куплю ей на мой доллар, – сказала Бесс.
– Нет, я это сделаю! – закричала Эми.
– Я старшая, – начала Мег, но тут решительно вмешалась Джо:
– Пока папы нет, я в семье за мужчину, и я куплю ей туфли, потому что он, уезжая, велел мне заботиться о ней.
– Слушайте, что я придумала, – сказала Бесс. – Пусть каждая из нас сделает ей какой-нибудь подарок на Рождество, а для себя покупать ничего не будем.
– Отлично, дорогая! Как это на тебя похоже! Что же мы купим? – радостно воскликнула Джо.
На минуту все глубоко задумались, затем Мег объявила, так, словно идея была подсказана ей видом ее собственных хорошеньких ручек:
– Я подарю ей пару красивых перчаток.
– Армейские туфли, лучше быть не может! – закричала Джо.
– Несколько носовых платочков, подрубленных и с меткой, – сказала Бесс.
– Я куплю маленькую бутылочку одеколона. Он ей нравится, и к тому же это будет недорого, так что у меня останутся деньги и на карандаши, – добавила Эми.
– А как мы вручим ей подарки? – спросила Мег.
– Положим все на стол, приведем ее и будем смотреть, как она разворачивает свертки, – ответила Джо. – Помните, как это бывало раньше в наши дни рождения?
– Мне всегда было страшно, когда приходил мой черед сидеть в большом кресле с короной на голове и смотреть, как вы все маршируете вокруг и вручаете мне подарки с поцелуями. Меня радовали и подарки, и поцелуи, но было просто ужасно, что вы сидели и глядели на меня, пока я разворачиваю подарки, – сказала Бесс, подрумянивая на огне одновременно и свое лицо, и ломтики хлеба к чаю.
– Пусть мама думает, что мы хотим купить подарки для себя, а потом мы устроим ей сюрприз. За покупками придется пойти завтра после обеда. До Рождества остается совсем немного, а нам еще столько всего нужно подготовить для постановки, – сказала Джо, поглядывая на всех свысока и расхаживая взад и вперед по комнате с заложенными за спину руками.
– Я, наверное, в последний раз принимаю участие в постановке. Я становлюсь слишком взрослой для подобных развлечений, – заметила Мег, которая оставалась сущим ребенком, когда дело доходило до всяких шалостей с переодеванием.
– Ну, я уверена, что, пока есть возможность разгуливать в белом платье с распущенными волосами и носить драгоценности из золотой бумаги, ты от этого не откажешься. Ты лучшая актриса среди нас, и, если ты бросишь сцену, нашему театру придет конец, – сказала Джо. – Давайте прямо сейчас проведем репетицию. Эми, иди сюда, разыграем еще раз сцену, где ты падаешь в обморок, а то у тебя в ней такой вид, словно ты аршин проглотила.