– Да, ты можешь устроить себе небольшие каникулы, но я хочу, чтобы ты каждый день понемногу занималась с Бет, – сказала в тот вечер миссис Марч. – Я не одобряю телесных наказаний, особенно для девочек. Мне не нравится, как преподает мистер Дэвис, и я не думаю, что девочки, с которыми ты общаешься в классе, могут принести тебе какую-то пользу. Так что я попрошу совета у вашего отца, прежде чем посылать тебя в какую-то другую школу.
– Вот и хорошо! Мне только жаль, что все другие девочки не бросят эту дряхлую школу и не испортят ему все дело! Просто можно с ума сойти, как подумаешь про те чудесные лаймы! – с видом мученицы вздохнула Эми.
– А мне вовсе не жаль, что ты их потеряла, ведь ты нарушила правила и заслуживала какого-то наказания за непослушание, – последовал суровый ответ, сильно разочаровавший нашу юную леди, которая теперь не ожидала ничего, кроме сочувствия.
– Неужели вы хотите сказать, что довольны тем, как меня опозорили перед всем классом, маменька? – вскричала Эми.
– Нет, я бы выбрала не такой метод исправления провинности, – ответила миссис Марч, – однако я вовсе не уверена, что менее жесткий метод принес бы тебе больше пользы. Ты становишься довольно тщеславной, моя милая, и настала пора тебе приняться за исправление этого недостатка. У тебя множество небольших достоинств и талантов, но вовсе незачем ими хвастаться, ибо тщеславие наносит вред даже гениальной одаренности. Редко случается, чтобы истинный талант или высокая добродетель оставались долгое время незамеченными, но даже если такое случается, сознание, что ты ими обладаешь и хорошо их используешь, должно тебя удовлетворять, а самое большое очарование всякой силы – в скромности.
– Так оно и есть! – воскликнул Лори, игравший с Джо в шахматы в углу гостиной. – Я знавал одну девочку, у которой был поистине замечательный музыкальный талант, а она об этом не подозревала, не догадывалась даже, какие прелестные вещицы сочиняла, когда оставалась одна, и не поверила бы, если бы кто-нибудь сказал ей об этом.
– Как бы мне хотелось познакомиться с этой милой девочкой! Может быть, она помогла бы мне, я такая тупица! – сказала Бет, стоявшая рядом с ним и внимательно его слушавшая.
– Вы ее знаете, и она помогает вам гораздо лучше, чем мог бы кто-то другой, – ответил Лори, глядя на нее с такой лукавинкой в веселых черных глазах, что Бет вдруг мучительно покраснела и уткнулась лицом в диванную подушку, не в силах выдержать столь неожиданное для себя открытие.
Джо дала Лори обыграть себя в награду за похвалу ее ненаглядной Бет, которую после такого комплимента невозможно было уговорить сыграть им что-нибудь. Так что вместо нее постарался Лори: он играл и восхитительно пел – в этот вечер он был особенно оживлен, да и вообще, в доме Марчей он никогда не проявлял переменчивую или угрюмую сторону своего характера. Когда он ушел, Эми, которая оставалась задумчивой весь вечер, вдруг произнесла, словно занятая какой-то новой идеей:
– А что, Лори – способный и образованный мальчик?
– Да, он образован и воспитан, и очень талантлив. Он вырастет прекрасным человеком, если его не избалуют, – ответила миссис Марч.
– И он не тщеславен, правда? – спросила Эми.
– Нисколько. Вот почему он так обаятелен, вот почему он так нравится нам.
– Понятно. Это чудесно – иметь столько достоинств, быть таким элегантным, но не выставлять себя напоказ и не задирать нос, – задумчиво заключила Эми.
– Такие свойства всегда видны и чувствуются в человеке по его манере вести себя и разговаривать: если человек скромен, их нет необходимости демонстрировать, – объяснила миссис Марч.
– Не более, чем надевать все свои шляпки, и наряды, и ленты сразу, чтобы люди увидели, что они у тебя есть, – добавила Джо, и наставление завершилось всеобщим смехом.
Глава восьмая. Джо встречает Аполлиона
– Куда это вы собрались, девочки? – спросила Эми, зайдя в комнату сестер перед вечером в субботу и обнаружив, что они с таинственным видом готовятся выйти из дома: это не могло не возбудить ее любопытства.
– Это тебя не касается. Маленьким девочкам не полагается задавать много вопросов! – резко ответила ей Джо.
Надо сказать, что если и есть что-либо, сильно задевающее наши чувства, когда мы еще так юны, то это именно такие слова в наш адрес да еще совет: «Ну, беги, беги, дорогая!» – и последний особенно оскорбителен. Эми тотчас внутренне вознегодовала и решила во что бы то ни стало проникнуть в их тайну, не отставая от них хоть целый час. Обратившись к Мег, которая никогда и ни в чем не способна была долго ей отказывать, она принялась за уговоры: