Миссис Марч взглянула на Мег, которая выглядела очень миловидной в своем льняном полосатом утреннем платье, с ее легкими кудряшками, обрамляющими лоб. Она казалась очень женственной, сидя за небольшим рабочим столиком, полным аккуратных белых катушек и свертков ткани. Мег спокойно шила, тихо напевая про себя и совершенно не сознавая, о чем думает ее матушка. Игла так и порхала в ее пальцах, а голова была занята девичьими мечтами, столь же чистыми и свежими, как анютины глазки, приколотые ею у пояса. Видя все это, миссис Марч улыбнулась – она была удовлетворена.
– Два письма Доктору Джо, книга и смешная древняя шляпа – она закрывала всё П. О. и даже торчала наружу, – сказала Бет со смехом, входя в кабинет отца, где сидела Джо – она что-то писала.
– Ох и коварный же малый этот Лори! Я как-то сказала, мне, мол, жалко, что не в моде шляпки побольше, потому что я в жаркие дни постоянно лицо на солнце обжигаю. А он говорит: «Зачем считаться с модой? Носите большую шляпу, пусть вам будет удобно!» Ну, я сказала, мол, носила бы, если бы она у меня была. Вот он и прислал эту древность – чтобы меня испытать. А я возьму да надену ее – ради смеха, пусть знает, что мне на моду наплевать.
И, водрузив старомодную «широкополиху» на голову Платона – бюст философа украшал кабинет, – Джо принялась читать доставленные ей письма.
Одно было от мамы, и от него ярко зарделись щеки Джо, потому что мама писала:
Моя дорогая, хочу сказать тебе словечко, которое выразит, с каким удовольствием я смотрю на твои усилия сдерживать свой вспыльчивый нрав. Ты ничего не говоришь о своих трудностях, неудачах или успехах и, возможно, думаешь, что никто этого не замечает, кроме Друга, за чьей помощью ты обращаешься каждый день, если следует доверять сильно потрепанной обложке твоего «путеводителя». Однако и я тоже все это вижу и всем сердцем верю в искренность твоего решения, поскольку оно уже начало приносить плоды. Продолжай идти по этому пути, моя дорогая, и всегда верь, что никто более нежно не сочувствует тебе, чем твоя любящая…
– Как хорошо! Это дороже миллионов, дороже мимолетных похвал! Ах, маменька, я ведь и правда стараюсь, и буду еще стараться, и никогда не устану, раз у меня есть такой помощник, как вы!
Положив голову на согнутые в локтях руки, Джо омочила счастливыми слезами маленький роман, который писала, ибо она действительно считала, что ни одна душа не замечает, не ценит ее стараний быть хорошей и доброй, и материнские заверения были вдвойне драгоценными, вдвойне ободряющими, так как явились неожиданно и от человека, чье одобрение было для Джо дороже всего. Чувствуя себя более сильной теперь, чем когда-либо прежде, и вполне готовой встретить и преодолеть своего Аполлиона, она приколола записку матери на груди, под платьем, в качестве щита и напоминания, чтобы ничто не могло захватить ее врасплох, и взялась за другое письмо, опять-таки готовая и к хорошему, и к плохому. Своим крупным, размашистым почерком Лори писал:
Дорогая Джо, вот это да!
Несколько ребят из Англии – девчонки и мальчишки – приезжают завтра ко мне в гости, и я хочу здорово повеселиться. Если это вам подойдет, я собираюсь поставить палатку в Лонгмедоу, пройти туда всей оравой на веслах и устроить там ланч, крокет, разжечь костер, наделать всяческих делов – в цыганском духе – и пуститься во все тяжкие. Они – хорошие ребята и любят такие вещи. С нами будет Брук – держать мальчишек в узде, и Кейт Воун – сама пристойность, – чтобы девицы блюли приличия. Я хочу, чтобы поехали вы все, не соглашусь отказаться от Бет ни за какие коврижки. Никто ее не побеспокоит. Насчет еды не тревожьтесь, я сам об этом позабочусь, и обо всем остальном тоже. Только, пожалуйста, поедемте, будьте молодцом! Ужасно спешу,
– Вот роскошь-то! – вскричала Джо, влетая в гостиную, чтобы сообщить новость Мег.
– Мы, конечно же, сможем поехать, правда, маменька? Это будет такая помощь Лори – ведь я могу грести, а Мег присмотрит за ланчем, да и младшие девочки сумеют какую-то пользу принести.
– Надеюсь, взрослые Воуны не очень чопорные люди? Ты что-нибудь о них знаешь, Джо? – спросила Мег.
– Только то, что детей у них четверо. Кейт постарше тебя, Фред и Фрэнк – близнецы – моего возраста, и малышка Грейс, ей лет девять-десять. Лори познакомился с ними за границей, и мальчики ему понравились. Мне подумалось, – из-за того, как Лори поджал губы, когда говорил о Кейт, – что она ему не очень-то по вкусу пришлась.
– Я так рада, что мое платье из французского ситца чистое. Оно как раз то, что надо, и так мне идет! – самоуверенно заметила Мег. – А у тебя есть что-нибудь приличное, Джо?