— А что — разве нет? Как у тебя вообще дела, как семейная жизнь?
— Нормально… обычная рутина…
Ришар взял ее руку в свою — большую, но, как и все в нем, безупречную.
— Какие изящные у тебя пальчики… — поднял на нее глаза, — и все-таки ты врешь. Что у тебя стряслось?
— Ничего.
— Клодин, — он коротко улыбнулся, блеснув белыми зубами, — я же знаю женщин — и тебя хорошо знаю. Если бы у тебя было все в порядке, ты бы сегодня не пришла… или отнекивалась бы до последнего. И глаза у тебя какие-то не те. Что случилось?
«Еще один доморощенный психолог на мою голову нашелся!» — подумала она сердито. Но Ришар смотрел с таким дружеским участием, что само собой как-то захотелось вдруг свернуться в клубочек, уткнуться ему в плечо и заплакать.
— Давай, расскажи папочке Ришару, что случилось! — поощряюще кивнул он.
— Да какой ты папочка — не смеши! — буркнула Клодин. — Ты меня, между прочим, на пять лет младше!
— На четыре с половиной, но это сейчас не важно.
— Ну… ну, в общем… есть одна девушка, он говорит, что это по работе, но я же вижу… — она едва удержалась от всхлипа.
— Ты что… ты хочешь сказать, что твой муж тебе изменять начал? — Ришар недоверчиво сдвинул брови.
— Нет, не изменять… не изменять, но…
И Клодин рассказала ему все — и про Арлетт, и про «кофе в постель», и про Томми, про этот его сегодняшний смех… Пару раз не удержалась, всхлипнула — Ришар тут же поднес ей бокал вина.
Слушал он внимательно, попросил более подробно описать Арлетт — и вынес вердикт:
— Вот честно тебе сказать — я пока в ситуации ничего страшного не вижу. То есть девка эта, конечно, к твоему мужу липнет, тут и сомневаться не приходится. Но тебя ведь не она интересует, а он, правда? То, как он на это дело реагирует?
— Она хорошенькая… очень, — честно признала Клодин. — И моложе меня на целых десять… даже одиннадцать лет.
— А ты красивая. Очень, — Ришар кончиками пальцев погладил ее по щеке, будто очерчивая абрис лица. — И умная. И будь я на месте твоего мужа — а он у тебя что угодно, только не дурак — я бы тебя в жизни ни на какую молоденькую цыпочку не променял, тут и говорить не о чем: с ней помимо постели скучно, да и в постели не слишком интересно. Так что мой тебе совет: потерпи пару дней, потом эта девчонка уедет, и у вас будет тишь да гладь. Даже если он действительно сбегал налево — ничего серьезного там нет, а будет себя чувствовать виноватым, еще и лучше. Так что не концентрируйся на этом — просто перетерпи, как если бы у него грипп был. А потом — не вспоминай и не выясняй.
— Но если между ними ничего нет — почему он об этом прямо сказать не может?! — воскликнула она.
— «О ревность, зеленоглазое чудовище…»[5], — патетически и, по ее мнению, совершенно не к месту продекламировал Ришар. — Оправдываться? — надменно приподняв бровь, качнул головой. — Я бы тоже ни за что не стал!
«Ох уж эти мужчины, с их вечным гонором!» — подумала Клодин.
— Впрочем, — он лукаво прищурился, — если тебя мой совет не устраивает, могу предложить и другой выход…
— Какой? — спросила она больше из любопытства: понятно было, что то, что он посоветовал — самое правильное и разумное.
— Бросить его! — ухмыльнулся Ришар. — Ради меня!
— Да ну тебя! Не смешно…
— А я и не шучу! Если ты разведешься с мужем из-за его измены — тебя все будут жалеть, а вот если сразу же выйдешь замуж за меня — наоборот, завидовать станут! — чем-чем, а излишней скромностью Ришар никогда не страдал. — И папа был бы рад, он тебя очень любит! Думаю, что больше года наш брак бы не продержался — но, честное слово, это был бы неплохой год!
Губы, нежным, как крыло бабочки, поцелуем скользнувшие по виску и щеке Клодин, должны были, очевидно, послужить дополнительным аргументом.
— Да ну тебя! — повторила она, уже улыбаясь, и отстранилась.
Настаивать Ришар не стал — откинулся на спинку дивана, в глазах его поблескивали веселые искорки.
— Другой женщине я бы еще и третий вариант предложил — завести любовника! И настроение себе слегка поднять, и мужу отомстить. Даже кандидатура есть! — можно было не сомневаться, кого он имеет в виду. — Но тебе ведь и предлагать не стоит?
— Не стоит… — отозвалась Клодин.
— Я так и думал, — лицо его осветилось обаятельнейшей из улыбок. — Считай, что это комплимент.
Сколько Клодин себя ни уговаривала, что не надо так переживать из-за Арлетт — все было бесполезно, но стоило то же самое сказать Ришару — и его слова, что называется, легли бальзамом на израненную душу.