«Скоро весь личный состав МИ-5 сюда перебазируется», — с отстраненной усмешкой подумала она.
— Томми-ии! — тонкий вопль прорезал воздух. Выскочив из-за спин контрразведчиков, Арлетт подлетела к ее мужу и бросилась ему на шею. — Томми, Томми! Ты живой!
Взгляд Томми, брошенный на Клодин поверх головы француженки, был испуганным, чуть ли не затравленным.
Она не стала дожидаться, пока его руки поднимутся, чтобы обнять щуплые девичьи плечики. Слегка кивнула Перселлу — удалось выдавить из себя вежливую улыбку — и пошла в спальню.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Из дневника Клодин Конвей: «Нет, у мужчин, конечно, тоже своя логика есть — но странная она какая-то, нечеловеческая…»
Все чувства словно умерли; казалось, она превратилась в кусок измазанной чем-то липким резины, самой к себе неприятно было прикоснуться.
Кинув на спинку стула многострадальное пальто и отшвырнув на ходу жакет и топик, Клодин прошла в ванную и захлопнула за собой дверь. Стащила с себя остатки одежды и вступила под душ.
Горячий. Очень. Но если в обычном состоянии она бы с визгом вылетела из кабинки, то сейчас, наоборот, возникло блаженное ощущение, будто тело впитывает этот жар, эту энергию и постепенно оживает.
— О-оох… — простонала она, подставляя лицо под горячие струи.
Стук в дверь раздался почти сразу.
— Клодин!
Ну что ему еще надо? Пусть идет к своей Арлетт… Не было сил ни переживать по поводу только что увиденной сцены, ни вообще об этом думать.
— Клодин! — стук стал громче. — Открой, пожалуйста! Клодин!
Ведь не отвяжется! Делать нечего — она вылезла из кабинки, отперла задвижку и вернулась под душ.
Как раз в этот момент Томми, судя по всему, решил вышибить дверь, потому что влетел в ванную плечом вперед, чудом удержавшись на ногах и не врезавшись в перегородку. Взъерошенный, глаза испуганные… Ну да, да, она видела, как он обнимался с Арлетт — право слово, нужно было ослепнуть, чтобы этого не заметить.
— Клодин… — казалось, увидев ее под душем, он задохнулся. — Ты… ты можешь сейчас со мной разговаривать?
— Да, могу, — Клодин со вздохом выключила воду и потянулась за полотенцем.
Неужели ему трудно подождать с разговорами, пока она хотя бы домоется?
— Клодин…
Заладил одно и тоже… Она закуталась в халат и потуже подпоясалась — кто-то (не она!) опять не закрыл форточку на ночь, и в ванной было холодно, как в пещере.
— Они тебя… изнасиловали? — неожиданно выпалил Томми.
Этот вопрос вырвал Клодин из захлестнувшего ее безразличия, и она удивленно уставилась на него.
— Нет. С чего ты взял?
— Ну, — нелепо залопотал он, — ты сразу мыться пошла, и… и вообще… и ведешь себя как-то странно, и молчишь… Нас учили, что после изнасилования это у женщин характерные симптомы…
— Характерные симптомы, говоришь? — постепенно закипая, переспросила Клодин. — Тебя только это и интересует — изнасиловали или нет? А то, что я провела ночь черт знает где, на холодном полу! То, что они мне чуть волосы все не вырвали, руку вывернули, у самого лица ножом махали… О-хх… — вспомнила и метнулась к зеркалу. Пригляделась — нет, пореза на щеке не было — и обернулась к Томми: — Тебе всего этого мало?!
— …И в больницу ты отказывалась ехать, — растерянно, словно не слыша ее, сказал он.
— А какого черта я должна ехать в больницу, если я хочу домой?! Что мне там делать?! Или что — чтоб тебе тут с Арлетт напоследок повольготнее было? Так и скажи! Я хоть сейчас могу чемоданы собрать! — разъяренно воззрилась на него: ну-ка, что он на это скажет?! Неужели «Да, уезжай!»?
Но Томми лишь слегка поморщился:
— Господи… далась тебе эта Арлетт… — повернулся и вышел, оставив Клодин удивленно смотреть ему вслед.
Когда через несколько минут она вышла из ванной, то увидела, что он сидит на кровати, уставившись в пол. Присев у трюмо и разбросав волосы по плечам, она принялась прядку за прядкой отжимать их нагретым полотенцем.
В зеркале, не оборачиваясь, увидела, что Томми поднял голову — и взгляд у него как у побитой собаки. Выглядело это настолько непривычно, что Клодин даже забыла, что сердится.
— Ты чего?
— Я очень боялся тебя спрашивать.
Ну да, конечно — мужчина… только одно у них на уме!
Она подозревала, что этот же вопрос — не изнасиловали ли ее — вертелся и на языке у Ришара, но он, в отличие от Томми, постеснялся его «озвучить».