Мать с отцом никак не понимали Бобеша. Когда бабушка объяснила им толком, как было дело, они успокоили Бобеша:
«Никакие это не черти, просто у тебя живот болит. Ничего, скоро пройдет…»
Случилось это давным-давно, Бобеш тогда был еще совсем маленьким, и теперь он вспомнил то происшествие, глядя на часы.
Под часами была невысокая посудная полка, на ней — и внизу и наверху — стояли горшки и еще плетенка с мукой. Бобеш рассудил, что если к полке приставить скамеечку и встать на нее, то можно будет достать и до гирь. Тогда он потянет за гири, как это делает отец, в часах заторкает, и они пойдут.
Бобеш подставил скамеечку, встал на нее, протянул руку, но достал до железных гирь только кончиками пальцев. Отодвинув в сторону плетенку с мукой, он оперся рукой о полку, и тут ему удалось поймать одну гирю.
«Надо посильнее дернуть, как папа», — подумал Бобеш. Потянул, но цепочка даже и не шевельнулась. Тогда он отнял другую руку от полки, ухватился за гирю обеими руками и дернул. Опять ни с места. Цепочка не двинулась, только в часах чуть щелкнуло.
«Это, видно, черти нарочно держат колесики. Ну, постойте, я вас перетяну!» Бобеш изо всех сил потянул за гири, упершись ногами в скамеечку. Но неизвестно каким образом скамеечка вдруг опрокинулась. Бобеш очень испугался; в этот миг он повис на гирях, а то, что случилось дальше, произвело большой переполох.
Часы упали на полку, Бобеш шлепнулся навзничь прямо на пол. Падая, часы задели за край плетенки, плетенку подбросило, и мука рассыпалась во все стороны — на часы, на полку, на горшки, на Бобеша и на пол.
Ох, и суматоха была! Мать вскочила, с отца сразу весь сон слетел, бабушка закричала. Отец бросился к полке, трубка выпала у него изо рта, он впопыхах не заметил и наступил на нее — трубка так и хрустнула.
— Ах ты, господи! — воскликнул отец.
— Батюшки-светы, что тут творится? — закричала бабушка, всплескивая руками.
— Отчаянный мальчишка! — вторила им мать.
Все в остолбенении смотрели на разгром, учиненный Бобешем. С ним самим ничего не сделалось, он только насмерть перепугался.
Первым опомнился отец и начал выговаривать матери, почему она не смотрит за Бобешем. Ведь его и убить могло, если бы часы упали ему на голову. Мать возразила, что он и сам мог бы присмотреть, он возле полки сидел. Бабушка все охала: она, мол, с перепугу дрожит, как осиновый лист. Помяните-де ее слово, Бобеш когда-нибудь непременно убьется, потому что никто не следит за ним.
— Ох, как я испугалась! Эдак и захворать недолго, — продолжала сетовать бабушка.
Отец оглядел раздавленную трубку и сокрушенно сказал:
— Совсем загубил — такую прекрасную трубку…
— И что это тебе вздумалось часы заводить? Непутевый ты парень! Полюбуйся, каких ты бед натворил! — обратилась к Бобешу мать.
Бобеш сразу струхнул. Он видел, как хмурится отец: это уж знай — побьет. И, пока все собирали черепки и сметали муку, Бобеш улизнул из комнаты.
Очутившись на улице, он надумал пойти к крестному. Дедушка ушел к нему в гости сразу после обеда. Если рассказать дедушке, какая беда случилась дома, он придет и починит часы, а заодно, может быть, и отцовскую трубку. Ведь он мастер на все руки, даже Боженкину куклу сумел починить.
«Только ведь до крестного-то больно далеко», — вспомнил Бобеш. Надо было идти через площадь до пруда, потом вдоль пруда по шоссе к дому лесничего, и уж где-то там жил крестный. Пуститься в такой дальний путь Бобеш не отважился. Тогда он направился в сад, зашел подальше и расположился на траве между грядками. Здесь, под развесистой грушей, было тенисто. Бобеш намеревался подстеречь, когда пойдет мимо дедушка, выбежать ему навстречу и все рассказать. Тогда дедушка заступится за него — вот и не попадет…
За садом журчал, шумел ручеек; это журчание и приятный холодок вскоре убаюкали Бобеша.
Дома все были поглощены уборкой и не сразу заметили исчезновение Бобеша. Потом отец взялся за часы. Положив их на стол, он начал рассматривать механизм и прикидывать, откуда могла выпасть шестеренка.
— Окаянный мальчишка! Теперь вот изволь неси к часовщику, опять расход… — Оглядев комнату, он спросил: — А где Бобеш?
— Да, наверное, убежал на улицу, чтобы не попало. Он ведь хитрый… А всыпать бы стоило, — сказала бабушка, отворила дверь в сени и позвала: — Бобеш, Бобеш!
Так как Бобеш не отозвался, мать распахнула окно и стала смотреть, не у ручья ли Бобеш. Однако там его тоже не оказалось, и, сколько она его ни звала, он не откликнулся.
Теперь вроде и злость на Бобеша сразу прошла. Все забеспокоились, что он со страху мог убежать бог знает куда.