На следующее утро Старая Шкура покинул свое таинственное убежище. Он казался рассеянным, взгляд его блуждал по прерии далеко за пределами лагеря. В руках вождь держал два коротких черных шеста с обручами на концах и украшениями из перьев ворона. Он пошел вперед, и все мужчины, женщины, дети и собаки, вытянувшись в линию, двинулись за ним.
Я уже рассказывал вам об антилопах. Могу лишь повторить, что они могут бегать со скоростью мили в минуту, словно их приносит и уносит ветер.
Лишь одно мешает этому быстрому зверьку дожить до преклонного возраста: он любопытен. Покажите антилопе что-нибудь шевелящееся, и она не сможет устоять. Таково и было назначение странных шестов с обручами, прозванных шайенами «антилопьи стрелы». Но качающиеся приманки действовали гораздо надежнее стрел, поскольку промаха не давали: животные подходили к ним на самоубийственно близкое расстояние. Естественно, краснокожие объясняли это магией своего вождя.
Все мы, кроме полуслепой старухи и одного невесть на что рассердившегося воина, прошли за Старой Шкурой около трех миль. Наконец вождь остановился и сел на землю. Свой цилиндр он оставил в лагере, и теперь на его голове красовались два орлиных пера. Перед ним выстроились незамужние женщины, он выбрал двух самых крепких и передал им черные шесты. Одна из девушек была невообразимо толста, а другая, просто пухленькая, имела странное круглое лицо с совершенно смазанными чертами.
Идея заключалась в том, что толстуха должна приманить самых жирных антилоп.
Мужчины вскочили на немногих оставшихся лошадей, а мы встали полукругом за спинами вождя и его охотниц. Вскоре в четверти мили от нас мелькнул рогатый силуэт, и всадники, разделившись на две группы, поскакали вперед.
Только тут я заметил, что охотницы держат шесты буквой «V», и каждая группа поспешила в направлении, указываемом ее сторонами, обходя антилоп с флангов.
Как вы полагаете, что сделали вилорогие зверюшки, когда на их мирно резвящееся стадо с двух сторон налетело по десятку истошно вопящих шайенов? Сначала они повертели головами, потом застыли, как изваяния, словно смертельно оскорбленные подобной наглостью, а затем вожак стада коротко дернул белым коротким хвостиком и, постепенно ускоряя бег, двинулся вперед, туда, где восседал на своем красном одеяле Старая Шкура.
Ветер трепал перья на концах черных шестов и в волосах вождя. Шайены как каменные стояли довольно далеко друг от друга, но бедным животным и в голову не пришло прошмыгнуть между ними, качающиеся приманки очаровали их и лишили всяческой осторожности.
Весь горизонт затянуло пылью, стук копыт приближающегося стада нарастал. Три сотни ярдов были покрыты антилопами, скакавшими плотной массой, голова к голове. Не прошло и минуты, как они оказались в живом загоне, стенами которого были мужчины, женщины, дети и собаки, ставшие вдруг удивительно разумными и послушными: они тоже пришли за мясом, они тоже были шайенами.
Бойня началась как-то внезапно. Индейцы словно очнулись от оцепенения, выхватили как по команде короткие тяжелые дубинки и принялись крушить налево и направо рогатые головы. Я диву давался, до чего спокойно и даже обыденно действовали краснокожие. Не прошло и часа, как последняя антилопа рухнула с пробитым черепом.
Все это время Старая Шкура преспокойно сидел прямо под копытами беснующегося стада и не получил ни царапины. Невредимыми остались и толстухи, которые только сейчас опустили свои черные шесты.
Я был еще слишком мал и слаб, чтобы участвовать в охоте наравне со взрослыми. Мальчики постарше, вроде Маленького Медведя, бродили среди туш, отыскивая оглушенных животных и добивая их томагавками. Одно из них оказалось совсем рядом со мной, и мне долго еще снились залитые кровью молящие глаза, свисающий язык и дергающиеся в предсмертной конвульсии тонкие грациозные копытца.
Глава 5. ИЗ МЕНЯ ДЕЛАЮТ ЧЕЛОВЕКА
Вы наверняка заметили, просто не могли не заметить, что в начале моего повествования Старая Шкура выглядел полным ослом. Сразу хочу оговориться: это справедливо лишь тогда, когда он среди белых. У шайенов вождь был почти что гением. Именно он научил меня всему тому, что я знаю и умею, причем не только ездить верхом и стрелять. Делал он это посредством историй. Как сейчас помню, мне и другим детям он рассказывал сотни всяких случаев, а иногда и взрослые приходили послушать его, поскольку он слыл в племени старым и мудрым индейцем, и это действительно было так, ведь в противном случае ему ни за что не удалось бы дожить до своих преклонных лет.
Я перескажу вам две его истории. Одна из них спасла мне жизнь, когда я впервые отправился воровать лошадей. Другая, рассказанная во время Большого Совета с вождями племени сиу, лучше, чем что бы то ни было, раскроет вам глаза на разницу между краснокожими и бледнолицыми. Уж я-то, живший жизнью и тех и других, могу это засвидетельствовать.
С тех пор как я попал в племя шайенов, минуло несколько зим. Мне стукнуло тринадцать. Однажды, когда мы с мальчишками в очередной раз играли в войну, Маленький Медведь, становившийся с каждым месяцем все выше и наглее, схватил свой лук и послал тупую стрелу с такой силой, что она, попав прямо в лоб парня по имени Красная Собака, едва не отправила его в Страну Теней. Уверен, стрела предназначалась мне, но я никогда не любил быть мишенью. Случилось так, что в этот момент мимо проходил Старая Шкура в компании индейца со странным именем Два Младенца, который, раскрасив себя с головы до ног в черный цвет, собирался, согласно данному им обету, отправиться за скальпами врагов.