— Нет. Наверное, они упали и закатились под кровать.
Я встал на четвереньки и полез под кровать, а Амелия быстро распахнула дверь и уже было выпорхнула из комнатки, когда я схватил ее за щиколотку.
— Похоже, — заметил я, — настало время первого урока. Ну-ка, быстро отдавай мои деньги, иначе я их из тебя вытрясу!
Она извлекла из волос свернутую пачку долларов. Милая девочка сперла ее у меня из кармана, пока, обливаясь слезами, рассказывала свою мормонскую историю. Но я не сердился. Два года такой жизни испортят кого угодно. Бедное дитя!
По узенькой лестнице мы поднялись из «рабочей» спальни в ее комнату, и Амелия быстро собрала свои нехитрые пожитки, состоявшие из пары старых платьев, пудреницы и помады. Кроме того, я заставил ее переодеться в менее вызывающий наряд. Затем мы снова спустились вниз, прошли сквозь уже изрядно заполнившийся пьяными посетителями танцзал (где я и увидел, как верзила Гарри расправился с тремя зарвавшимися охотниками на бизонов) и вошли в «кабинет» Долли. Я поклялся себе, что если ей вздумается поднять шум, то я попросту пристрелю ее. И плевать, что она женщина.
Билла в комнате не оказалось. Долли встретила нас улыбкой, отчего ее усы затопорщились, и лукаво сказала:
— Ну как, коротышка, вволю повеселился? Может, хочешь теперь другую девочку? Не стесняйся, это так понятно! Уж я-то знаю.
— Послушай, Долли, — ответил я, — мне приглянулась эта малышка, и я увожу ее с собой. Если тебе есть что возразить, выкладывай. Но не вздумай даже пытаться помешать нам.
Ее улыбка стала чуть более напряженной, но, уловив в моем тоне угрозу, она быстро проговорила:
— Мешать? С какой стати? Мы живем, слава Богу, в свободной стране!
Я отвел Амелию в свой отель. Портье оскалил было гнилые зубы в скабрезной усмешке, но, услышав о моем намерении снять девушке отдельный номер рядом со своим, мгновенно скорчил любезную мину. Наверху я отдал Амелии недавно купленную по случаю фланелевую пижаму и, поцеловав в лоб, пожелал спокойной ночи.
Все это время она не произнесла ни слова, все еще, как я полагал, не оправившись от внезапности свалившихся на нее перемен.
Я был слишком возбужден, чтобы спать. В книге регистрации постояльцев теперь значилась запись, выведенная моей рукой: «Амелия Кребб». Ее мормонской фамилии я не знал, да и знать не хотел. Равно как меня почему-то совсем не интересовали подробности ее прежней жизни, да и жизни ее «ма», моей сестры Сью-Эн. Слишком давно оторвался я от семьи моего детства. Я спросил Амелию только о своей матери, ее бабушке, но она ответила, что совсем не помнит ее.
На следующий день — именно день, а не утро, поскольку Амелия приобрела в своем борделе привычку спать допоздна, — мы отправились за покупками и к парикмахеру. Чисто вымытое и лишенное штукатурки лицо девушки приобрело благородную бледность, прямо как у заправской леди, никогда не позволяющей солнечным лучам коснуться своей кожи.
Боже, она превратилась в настоящую красавицу! Чуть вздернутый носик, маленький рот, уложенные в аккуратную прическу волосы цвета осенней листвы на закате… Все мужчины в отеле головы себе сворачивали, глядя ей вслед, и почтительно снимали шляпы, приветствуя ее… Я был на вершине блаженства.
Да, сэр, ну и пришлось же мне на все это потратиться! Пачка денег уменьшилась чуть ли не вдвое, номера в отеле ждали оплаты, а Амелия только входила во вкус, заказывая все новые и новые вещи. Но я только радовался, считая, что так она быстрее привыкнет к достойной жизни.
Я обошел все окрестные женские школы и остался крайне недоволен. Причины тому были самые разные: в одних со мной говорили слишком высокомерно, в других прием уже закончился, а третьи, поверите ли, очень напоминали заведение Долли.
Однако стремительно тающие ресурсы требовалось как-то пополнить, и я снова отправился на рыночную площадь, чтобы сразиться с кем-нибудь в покер. Разумеется, сделал я это втайне от Амелии, вовсе не желая, чтобы она считала своего дядю картежником.
Первый, кого я увидел в салуне, был Дикий Билл. Он сидел за своим излюбленным угловым столом в компании еще нескольких любителей покера и, судя по его довольному виду, только что сорвал изрядный куш.
— Привет, старина! — крикнул он мне. — Я скучал по тебе. Вот уж не думал, что тебе придет в голову спереть у Долли девку!
Мне не понравилось, как он отозвался об Амелии, но протестовать я не стал, иначе пришлось бы посвятить Билла в наше с ней родство, а я этого не хотел.
— Что ж, дружище, — продолжал тот, — давай-ка проверим, в чем тебе везет больше — в любви или в картах. Не возражаешь? Эй, ты, — рявкнул он сидевшему напротив него ковбою, — уступика-ка ему свое место!
Игрок скорчил недовольную гримасу, но возразить не посмел. Уж с кем мне бы меньше всего на свете хотелось играть в покер, так это с Диким Биллом. Дело в том, что я обычно немного мухлевал. Знаю, некоторые полагают нечестность в картах одним из самых страшных грехов, да и сам я относился к этому безо всякого восторга, но, как говорится, цель оправдывает средства. Да, сэр, звучит, как обычная отговорка всех нечестных людей, но вы ведь пришли сюда не на воскресную проповедь, не так ли? Вот и слушайте, как было на самом деле… В тот раз я тоже собирался слегка пощипать своих партнеров, но никак не ожидал, что одним из них станет сам Хикок.
Пару часов я играл до обиды честно, и вскоре у меня осталось пять жалких долларов. Тогда я сосредоточился и напомнил себе, что теперь у меня есть малышка Амелия и ради нее все средства хороши. Или я выиграю достаточно денег, чтобы сделать из нее леди, или оба мы вернемся к тому, с чего начали, а в этом, последнем, случае уже не имеет никакого значения, пристрелит меня Дикий Билл или нет. У меня просто не осталось выбора.
Когда-то Френк Дилайт, ухажер моей сестрицы Керолайн, показал мне несколько любопытных трюков, по части которых был самой яркой звездой «Юнион Пасифик». Однако для виртуозного извлекания тузов из рукава у меня не хватало должного навыка, поэтому я решил прибегнуть к более простому приему, а именно к зеркальному кольцу. Это обычное кольцо, из тех, что носят на пальце, но только чуть более широкое и безукоризненно отполированное. Как нетрудно догадаться, в нем при известном умении, можно увидеть отражение карт соседей.
Мое кольцо — плоский шлифованный обруч в четверть дюйма шириной — отлично служило этой цели, будучи достаточно маленьким, чтобы не бросаться в глаза. До сих пор мне, правда, не доводилось им пользоваться, но я смело пошел на рискованный дебют.
Я провел руками по сюртуку, словно вытирая вспотевшие ладони, а на самом деле очищая свое маленькое зеркальце. С этой минуты игра пошла по-другому.
Еще через два часа изрядно вспотевший Билл пробормотал:
— Ну, знаешь, старина, если ты такой же любовник, как картежник, то я готов позавидовать той маленькой сучке…
«А за сучку ты ответишь», — зло подумал я и снова сорвал банк, в котором оказалось больше ста долларов.
— Да… — задумчиво протянул один из игроков. — Я вот вспомнил покойного Хэнка… Он тоже как-то выиграл у Дикого Билла в покер.
У меня по спине пробежали мурашки, я поспешно рассовал выигрыш по карманам и вышел вон из прокуренного салуна. Смываться нужно было как можно быстрее, но все же не слишком быстро, чтобы, как говорится, «не потерять лицо». Сворачивая из переулка в переулок, я уже решил, что легко отделался, когда выскочил на широкую улицу, ведущую к моему отелю. Но здесь меня уже ждали. Хикок стоял, лениво прислонясь к углу здания прямо напротив меня, слева тщательно стряхивал пыль со шляпы один громила, а справа, с лошадью в поводу, стоял другой.
Возвращаться назад не имело ни малейшего смысла, и, вздохнув, я шагнул прямо навстречу Дикому Биллу, мысленно прощаясь с деньгами, жизнью и Амелией.
— Не меня ли ты дожидаешься? — как бы невзначай спросил я, всем своим видом показывая, что намерен идти дальше.
Билл наградил меня своим знаменитым пронизывающим взглядом, медленно опустил ладони на рукоятки револьверов, но вдруг внезапно улыбнулся и сказал: