Двоюродная бабушка Клауд спрятала свой мокрый носовой платок в рукав черного платья.
— Я думаю о детях, — сказала она. — Все сегодня там, выпуск за выпуском: Фрэнк Буш и Клод Берри были в самом первом его классе после Решения.
Доктор Дринкуотер куснул мундштук вересковой трубки, которой на самом деле пользовался очень редко, вынул ее изо рта и пристально оглядел, словно недоумевая, что она оказалась несъедобной.
— Решения? — переспросил Смоки.
— Берри et al. vs.[101] Отдел народного образования, — торжественно произнес доктор.
— Я думаю, теперь можно и перекусить, — вмешалась Ма. — Чем богаты. Несите бокалы. И бутылку тоже, Смоки: кому как, а мне точно надо выпить.
Софи сидела за обеденным столом вся в слезах. Не подумав, она поставила прибор и для Оберона, который по субботам всегда приходил обедать вместе со всеми.
— Как я могла забыть! — простонала она через салфетку, которой закрывала лицо. — Он так любил нас...
Не отнимая от глаз салфетки, она выбежала из столовой. Со времени возвращения Смоки почти не видел ее лица — только, как и сейчас, удалявшуюся спину.
— Ты и Софи были его любимицами, — дотронувшись до руки Дейли Элис, сказала Клауд.
— Наверное, мне надо пойти присмотреть за ней, — нерешительно проговорила Мам, порываясь вскочить с места.
— Сядь, Мам, сядь, — мягко остановил ее доктор. — Не то сейчас время. — Он положил Смоки картофельного салата, три миски которого стояли среди поминальных блюд. — Так вот. Берри et al. Это было лет тридцать тому назад...
— Ты путаешь, — поправила его Мам. — Скорей уж сорок пять.
— Возможно. Мы тут сидим на отшибе. Чтобы не надоедать властям штата с нашими малышами, мы открыли маленькую частную школу. Вовсе никакой это не каприз. Но постепенно выяснилось, что учебная программа нашей школы должна соответствовать Стандартам. Стандартам, официально выработанным педагогами штата. Наши дети научились читать и писать ничуть не хуже других, овладели арифметикой; но в программе указывалось, что они должны изучать также историю, основы гражданского права, или как их там, и уйму всякой другой чепухи, которая отнюдь не казалась нам необходимой. В конце концов, если вы умеете читать, Мир Книг открыт для вас, а если вы любите читать, то с книгами не расстанетесь. Если же нет, то мигом забудете все, что вас заставили прочитать. Обитают здесь совсем не невежды: во всяком случае, имеют понятие — вернее, множество различных понятий — о том, какие знания особенно важны, однако этим знаниям в школе почти что не учат. Ну вот, дело и повернулось так, что нашу маленькую школу закрыли и всем детям пришлось пару лет посещать другую школу...
— Чиновники заявили, что наша программа не готовит детей к реальной жизни, — добавила Мам.
— А что в ней такого реального? — раздраженно полюбопытствовала Клауд. — Все, что мне в последнее время доводилось видеть, реальным вовсе не кажется.
— Это было сорок лет тому назад, Нора.
— Жизнь с тех пор реальнее не сделалась.
— Одно время я посещала общеобразовательную среднюю школу, — сказала Мам. — Это было не так уж плохо. Только нужно было приходить всегда минута в минуту к строго определенному времени, причем каждый день — весной и зимой, в холод и в жару; и, кроме того, не разрешали уходить раньше строго определенного времени, причем тоже каждый день. — При воспоминании об этом на лице Мам выразилось изумление.
— А как обстояло дело с основами гражданского права и всем прочим? — спросила Дейли Элис, стиснув под столом руку Смоки, потому что заранее известный, освященный временем ответ сражал наповал.
— Ну, ты ведь знаешь как? Я решительно ничего не помню. Ничегошеньки.
Именно так Смоки и представлял Систему Школьного Образования. Большинство детей, которых он знал, начисто забывали все, чему их учили в школе, как только покидали свои (таинственные для него) классы. «Ого, — говаривал он, — вам бы следовало поучиться у моего отца: он вам не позволил бы ничего забыть».
С другой стороны, когда его спрашивали о таких незыблемых атрибутах школьных лет, как Клятва на верность флагу[102], или День древонасаждений[103], или принц Генрих Мореплаватель[104], он выказывал полнейшее невежество. Все считали его странным, если вообще обращали на него внимание.
102
104