— Эдокси Максимова, — сдался Виктор и поспешно добавил: — Нет, это не то, о чем вы подумали! Вот что она мне написала. — Он протянул Жозефу письмо с приглашением, и молодой человек, быстро прочитав, не сумел скрыть восторга:
— Неужто сама Фифи Ба-Рен? Вообще-то, от этой хитрой бестии всего можно ожидать. Но мне не терпится побродить по Катакомбам, а стало быть, я иду с вами — такова для вас будет цена моего молчания. Для всех прочих мы отправляемся оценивать частную библиотеку.
— Нет уж, этот затасканный прием не сработает — наши жены не поверят, да и Кэндзи что-нибудь заподозрит.
— Спокойствие! Герцог де Фриуль засвидетельствует наше присутствие на улице Микеланджело кому угодно. Решено, я сейчас же ему протелефонирую, а если понадобится, сам к нему загляну. Он скажет все, что я попрошу, — мне ведь известна одна его маленькая тайна: лысый олух ворует книжки у внучатых племянников!
— Жозеф, это же шантаж…
— А то! Я в таких делах мастер.
Жозеф и Виктор застали Кэндзи в лавке «Эльзевир»: он замер в экстазе перед манускриптами в роскошных переплетах, разложенными на столе посреди торгового зала. Глаза японца сияли, он чуть ли не облизывался, как гурман, приготовившийся отведать самых изысканных деликатесов.
— Инкрустированные наугольники, форзацы из синего шелка! Потрясающе! И всё в идеальном состоянии — на бумаге ни пятнышка. — Кэндзи погладил раритетный экземпляр в красном сафьяне с желтыми мраморными обрезами.
Жозеф, усевшись за конторку, развернул утреннюю газету.
— Журналисты, как всегда, непоследовательны. Всего три строчки о смерти Жюля Жуи, знаменитейшего поэта-песенника, ничуть не больше о Родольфе Салисе[28] — и здоровенная статья о некой Ольге Вологде, которую угораздило грохнуться на сцене Опера в первом акте какого-то балета!.. Постойте-ка, я уже слышал это имя, и кажется, именно здесь… Вспомнил! Это же подруга Фифи Ба… — Жозеф прикусил язык, поймав испепеляющий взгляд Виктора.
Но Кэндзи и ухом не повел. Он уже положил книгу на стол и, поигрывая очками с половинками стекол, бесстрастно осведомился:
— Жозеф, вы сделали опись изданий Бальзака?
— Разумеется. Мы с Виктором сегодня вечером идем к герцогу де Фриулю — его сиятельство обещал показать мне собрание эротических гравюр. Выйти нам нужно часа в четыре. Вы закроете лавку?
Кэндзи степенно водрузил очки на нос.
— С этой сделкой Виктор справится и без вас. Тут необходимы чувство такта и доскональное знание истории гравюры, а вам еще многому нужно учиться.
— Но я… — Жозефу помешало договорить вторжение покупательницы — явилась мадам Шодре, супруга аптекаря с улицы Иакова:
— Добрый день, господа. Мне нужна «Партия Левой Ноги», роман Мари-Анны де Бовэ,[29] вышедший у Лемера. Мадам Баллю очень рекомендует почитать, говорит — весьма увлекательное сочинение.
— Жозеф, найдите для мадам «Партию Левой Ноги» — это как раз в вашей компетенции.
Отправиться на подземный концерт в одиннадцать часов вечера — что за нелепая причуда! Кому скажи — не поверят… Солгать по телефону было бы, конечно, безопаснее, чем в глаза, но Виктор чувствовал себя виноватым, оттого что собирался оставить беременную супругу одну в такое непростое время — Таша хандрила, — и, пересилив себя, он поехал ужинать домой, на улицу Фонтен.
По пути Виктор прицепился «вагончиком» к омнибусу маршрута Мадлен — Бастилия и, поставив ноги на педальное крепление велосипеда, наслаждался путешествием. Однако вскоре был замечен и обруган красномордым кучером в цилиндре, который преподал ему правила дорожного движения на доходчивом языке. Виктор ответил улыбкой. Крутить педали, подставляя лицо ветру, дышать атмосферой Парижа, насыщенной ароматами, цветом, многоголосьем, — что может быть приятнее? Впереди — весна и лето. Какие захватывающие приключения ему уготованы?..
Огибая церковь Троицы, он подумал: «Троица! Нас будет трое в июне… А если ребенок встанет между мной и Таша? Если он разлучит нас, вместо того чтобы связать еще крепче?.. Хватит об этом, Легри! Ты так стремился стать взрослым мужчиной — и все для того, чтобы вдруг понять, что хочешь снова сделаться маленьким мальчиком?.. А впрочем, взрослые люди только притворяются взрослыми — все мы в глубине души остаемся детьми».
Порой Таша охватывала всепоглощающая радость от того, что в ней вызревает новая жизнь. Но на место радости быстро приходила хандра, приступы чрезмерной веселости оборачивались меланхолией, и сердце сжималось от смутной тревоги. Она ужасно расстраивалась, глядя, как растет и уродливо меняется ее тело. Постоянная слабость исключала интимную близость с Виктором. Выпирающий живот мешал рисовать, а несколько недель назад доктор Рейно сказал, что ей противопоказано долго стоять, и с тех пор она не подходила к мольберту. Жила почти как затворница, большую часть времени валялась на кровати и читала или делала наброски углем в блокноте. Иногда она иллюстрировала сказки свояченицы, тоже беременной. Айрис недавно закончила «Котика с острова Мэн», оставалась все такой же энергичной, не утратила резвости и никогда не унывала, несмотря на постоянное общение со своей свекровью Эфросиньей.
28
Родольф Салис (1851–1897) — художник, основатель «Черного кота», первого кабаре в Париже (1881).
29
Мари-Анна де Бовэ (1855-19…) — французская романистка и патриотка, поборница эмансипации.