Армянин зажег лампу, открыл шкап, порылся там и достал пузырек с зеленоватого жидкостью.
- Хорошие капли,- сказал он,- одну каплю на стакан, воды дашь, заснет тихонько, и не проснется.
- Нет, мне это не надо,- досадливо сказал Саранин,- разве я за этим пришел!
- Душа моя,- убеждающим голосом сказал армянин,- другую жену возьмешь, себе по росту, самое простое дело.
- Не надо? - закричал Саранин.
- Ну, не кричи,- остановил армянин.- Зачем сердишься, душа моя, себя даром расстраиваешь. Не надо, и не бери. Я тебе других дам. Но те дорогие, вай-вай, дорогие.
Армянин, присев на корточки, отчего его длинная фигура казалась смешною, достал четырехугольную бутылку. В ней блестела прозрачная жидкость. Армянин сказал с таинственным видом:
- Каплю выпьешь - фунт убудет; сорок капель выпьешь - пуд весь убудет. Капля - фунт. Капля - рубль. Считай капли, давай рубли.
Саранин зажегся радостью.
"Сколько же надо? - подумал Саранин.- В ней пудов пять наверняка будет. Сбавить три пуда, останется малюсенькая женка. Это будет хорошо".
- Давай сто двадцать капель.
Армянин покачал головою.
- Много хочешь, худо будет.
Саранин вспыхнул.
- Ну, это уж мое дело.
Армянин посмотрел на него пытливо.
- Считай деньги.
Саранин вынул бумажник.
"Весь сегодняшний выигрыш, да своих прибавить надо",подумал он.
Армянин тем временем достал граненый флакончик и стал капать.
Внезапное сомнение зажглось в душе Саранина.
Сто двадцать рублей - деньги не малые. А вдруг обманет?
- А верно ли они действуют? - спросил он нерешительно.
- Товар лицом продаем,- сказал хозяин.- Сейчас покажу действие. Гаспар,- крикнул он.
Вошел тот же босой мальчик. На нем была красная куртка и короткие синие панталоны. Смуглые ноги были открыты выше колен. Они были стройные, красивые и двигались ловко и быстро.
Армянин махнул рукой. Гаспар проворно сбросил одежду.
Подошел к столу.
Свечи тускло озаряли его желтое тело, стройное, сильное, красивое. Порочную улыбку. Черные глаза и синеву под ними.
Армянин говорил:
- Чистые капли пить - сразу действовать будет. Размешать в воде или вине - медленно, на глазах не заметишь. Плохо смешаешь - скачками пойдет, некрасиво.
Взял узкий стакан, с делениями, налил жидкости, дал Гаспару.
Гаспар с ужимкою избалованного ребенка, которому дали сладкое, выпил жидкость до дна, запрокинул голову назад, вылизал последние сладкие капли длинным и острым языком, похожим на змеиное жалко,- и тотчас же, на глазах у Саранина, начал уменьшаться.
Стоял прямо, смотрел на Саранина, смеялся, и изменялся, как купленная на вербе кукла, которая спадается, когда из нее выпускают воздух.
Армянин взял его за локоть и поставил на стол. Мальчик был величиною со свечку. Плясал и кривлялся.
- Как же он теперь будет? - спросил Саранин.
- Душа моя, мы его вырастим,- ответил армянин.
Открыл шкап и с верхней полки достал другой сосуд столь же странной формы. Жидкость в нем была зеленая. В маленький бокал, величиною с наперсток, налил армянин немного жидкости.
Отдал ее Гаспару.
Опять Распар выпил, как первый раз.
С неуклонною медленностью, подобно тому, как прибывает вода в ванне, голый мальчик становился больше и больше. Наконец вернулся к прежним размерам.
Армянин сказал:
- Пей с вином, с водой, с молоком, с чем хочешь пей, только с русским квасом не пей - сильно линять станешь.
Прошло несколько дней.
Саранин сиял радостью. Загадочно улыбался.
Ждал случая.
Дождался.
Аглая жаловалась на головную боль.
- У меня есть средство,- сказал Саранин,- отлично помогает.
- Никакие средства не помогут,- с кислою гримасою сказала Аглая.
- Нет, это поможет. Это я от одного армянина достал.
Сказал так уверенно, что Аглая поверила в действительность средства от армянина.
- Ну уж ладно, дай.
Принес флакончик.
- Гадость? - спросила Аглая.
- Прелестная штука на вкус, и помогает отлично. Только немного прослабит.
Аглая сделала гримаску.
- Пей, пей.
- А в мадере можно?
- Можно.
- И ты выпей со мною мадеры,- капризно сказала Аглая.
Саранин налил два стакана мадеры, и в женин стакан вылил снадобье.
- Мне что-то холодно,- тихонько и лениво сказала Аглая,хоть бы платок.
Саранин побежал за платком. Когда он вернулся, стаканы стояли, как прежде. Аглая сидела и улыбалась.
Закутал ее в платок.
- Мне как будто бы лучше,- сказала она,- пить ли?
- Пей, пей! - закричал Саранин.- За твое здоровье.
Он схватил свой стакан. Выпили.
Она хохотала.
- Что? - спросил Саранин.
- Я переменила стаканы. Тебя прослабит, а не меня.
Вздрогнул. Побледнел.
- Что ты наделала? - воскликнул он в отчаянии.
Аглая хохотала. Смех ее казался Саранину гнусным и жестоким.
Вдруг он вспомнил, что у армянина есть восстановитель.
Побежал к армянину.
"Дорого сдерет! - опасливо думал он.- Да что деньги! Пусть все берет, лишь бы спастись от ужасного действия этого снадобья".
Но злой рок обрушился, очевидно, на Саранина.
На дверях квартиры, где жил армянин, висел замок. Саранин в отчаянии хватился за звонок. Дикая надежда одушевила его.
Звонил отчаянно.
За дверью громко, отчетливо, ясно звенел колокольчик,с тою неумолимою ясностью, как звонят колокольчики только в пустых квартирах.
Саранин побежал к дворнику. Был бледен. Мелкие капельки пота, совсем мелкие, как роса на холодном камне, выступили на его лице и особенно на носу.
Стремительно вбежал в дворницкую, крикнул:
- Где Халатьянц?
Апатичный чернобородый мужик, старший дворник, пил чай с блюдечка. Покосился на Саранина. Спросил невозмутимо:
- А вам что от него требуется?
Саранин тупо глядел на дворника и не знал, что сказать.
- Ежели у вас какие с ним дела,- творил дворник, подозрительно глядя на Саранина,- то вы, господин, лучше уходите. Потому как он армянин, так как бы от полиции не влетело.
- Да где же проклятый армянин? - закричал с отчаянием Саранин.- Из 43-го номера.
- Нет армянина,- отвечал дворник.- Был, это точно, это скрывать не стану, а только что теперь нет.