— Ну и дура, сделала добро, а теперь расплачивайся! Вот дала бы в морду — тогда бы тебя зауважали. Ты что, не понимаешь? Сейчас только так. А добро воспринимают как слабость.
Я оторвался от стены и, не оглядываясь, пошел в сторону, постоянно ускоряя шаг. Еще мгновение — и я уже бежал.
Греция
Иван Васильевич разбил вчера сразу две чашки. Он целый день бегал по комнате, суетился, натыкался на стулья, открывал и закрывал створки шкафов, вынимал и снова прятал футболки, штаны, носовые платки.
Иван Васильевич впервые собирался в дорогу. Человеком он был отнюдь не молодым, но так уж сложилось, что весь его мир состоял из маленькой двухкомнатной квартирки на окраине Петербурга. Любимая и единственная жена три года назад умерла, а детей у них не было. До выхода на пенсию Иван Васильевич бессменно проработал бухгалтером, или счетоводом, как он любил себя называть, в каком-то отраслевом НИИ, где еще в незапамятные времена и познакомился со своей супругой. У Ивана Васильевича никогда не было тяги к переменам, его всегда все устраивало. Он боялся потерять то небольшое, но надежное и постоянное, чем ему доводилось обладать. Кто-то подумает об ущербности, кто-то о мудрости — Бог весть, такой уж характер.
В незатейливой жизни Ивана Васильевича, однако, существовала тайна. О ней не догадывался никто, даже покойная супруга, от которой он никогда и ничего не скрывал. Тайна эта имела свою предысторию.
Еще будучи школьником — кстати, весьма посредственным, — Иван Васильевич как-то на уроке истории получил жуткий разнос. Все даты, страны, полководцев перепутал — в результате побежденные оказались победителями и весь ход истории пошел совсем в другую сторону. Учитель так возмутился, что выгнал его с урока, направив прямехонько в библиотеку. Библиотекарша слыла человеком мудрым и любила детей. Выслушав понурого подростка, она решила выдать ему не скучное учебное пособие, а книгу, которая может зажечь и заинтересовать даже самого безнадежного школяра. Так Иван Васильевич познакомился с Гомером.
Книга и события, в ней описываемые, настолько потрясли воображение школьника, что на некоторое время он лишился сна. Пытался закрыть глаза, но не помогало. Перед внутренним взором вставали герои, боги и их невероятные приключения.
С тех пор Иван Васильевич начал бредить Грецией. Он постоянно искал литературу об этой стране — документальную и художественную. Причем, даже если он читал примитивный детектив, то и в нем должна была присутствовать Греция. Иначе он книгу не брал. Никакие другие страны его не интересовали, пусть хоть трижды Америка…
Почему он ни с кем не делился своим сокровищем, Иван Васильевич и сам не мог объяснить. Наверное, слишком глубокой оказалась любовь. Не мог он между прочим расплескать чашу и заболтать сокровенное. С годами трепетное отношение к Греции не угасало, напротив, только росло.
Своей супруге он, конечно, бы все рассказал, но боялся понапрасну ее огорчать. С молодых лет она была очень болезненным человеком. Ей бы захотелось, чтобы он увидел эту страну, захотелось бы самой поехать с ним. Однако жаркий климат и тяготы самого путешествия могли губительно сказаться на ее слабом здоровье. Иван Васильевич молчал.
Тяжело пережив потерю супруги, спустя длительное время Иван Васильевич начал осторожно мечтать. Однако постоянно отбрасывал идею о поездке как нереальную. Но Греция продолжала ему сниться. «Проклятые деньги, откуда я могу наскрести необходимую сумму?» — эта задача казалась неразрешимой. Кроме небольшой пенсии, других источников дохода у Ивана Васильевича не было. Кредит? Нет, это не его путь. Он слишком хорошо умел считать и понимал, в какую кабалу мог угодить. Значит, придется или что-нибудь закладывать, или продавать.
У них с женой имелась одна реликвия. Поистине бесценная. Подлинная ваза Фаберже. Перешла она к ним по линии родственников супруги. Однако такой шаг казался Ивану Васильевичу кощунственным. Память близкого человека была для него священна. Кто знает: благородство души этого скромного человека, возможно, спасло ему жизнь. Ваза Фаберже, в наше-то время! Как только узнали бы о ее существовании…
И тут Иван Васильевич вспомнил о коллекции монет, которая досталась ему от деда. Не очень ценная коллекция, но можно было попробовать. Закрытый мир коллекционеров принял его насмешливо. «Таких у нас самих, дедушка, полно, вот если бы что подревнее…» Однако, покочевряжившись, монеты они все-таки купили. Иван