Одной из Марысиных утешительниц стала Алла, соседка с четвёртого этажа. То, что утешать Марысю не нужно, она не подозревала. Заявилась на второй день после переезда и сказала, что ничего страшного не произошло, и Марыся всегда может на неё рассчитывать. Ничего и правда не случилось. Всего лишь размен квартиры.
– Я понимаю, – твердила Алла. – Тяжело сниматься с насиженного места.
Не тяжело. Марыся никогда не цеплялась за вещи, пусть даже такие важные, как собственное жильё. Главное, чтобы оно было. В конце-концов не в Магадан же она переехала. Хотя и в Магадане люди живут, и за полярным кругом. Марыся как-то видела сюжет про Диксон, самый северный российский посёлок. И там тоже живут люди.
– Раньше в одном доме несколько поколений жили, – не унималась Алла. – Сейчас что? Отселили мать подальше и радуются. Не расстраивайся! Я тебя не брошу!
Марыся не расстраивалась, понимая, что с этого самого момента обречена на Аллину заботу. Объяснить ей что-то было невозможно. Существовало только два мнения – Аллы и неправильное. Соседку переполняло стремление к добрым делам, и в стремлении этом она не знала меры.
Как то раз вместе она отправилась в магазин вместе с Марысей, чтобы помочь донести тяжёлые сумки. То что сумки не тяжёлые, а сама она старше новой подруги почти на десять лет, Аллу не смутило.
– Какое ужасное место! – поморщилась она, зайдя внутрь.
В следующий раз Алла принесла кусок цемента и сунула его в лицо Вовчика.
– Что это? – не понял парень.
– Это часть ваших раздолбанных ступенек, – издевательски произнесла Алла. – Вы что творите? Хотите, чтобы кто-нибудь лоб расшиб?
Вовчик раздражённо отодвинул от себя кусок:
– А вы побольше ковыряйте эти ступеньки, тогда точно развалятся!
Алла бросила кусок на пол, едва не задев ноги Вовчика и гордо вздёрнув подбородок, вышла.
– Ничего, – прошептала она Марысе. – Я уже в Роспотребнадзор написала и в прокуратуру. Скоро забегают.
– В прокуратуру-то зачем? – не поняла Марыся.
– Для острастки!
Ступеньки всё-таки починили. Примерно через полгода. Только Алла не имела к этому никакого отношения.
– Испугались! – решила она, пребывая в счастливом неведении о своём неучастии в деле. – Красота!
Насчёт красоты Марыся сомневалась. Слишком гладкая и блестящая поверхность уложенной на ступеньки плитки внушало опасения. В самом деле, как только наступила осень, и пошли первые дожди, на ступеньки стало невозможно ступить, их поверхность превратилась в настоящий каток. Зимой ситуация ухудшилась.
Марыся удивлялась тому, как ловко приспособились к неудобствам сотрудники магазина. Инна порхала словно бабочка на своих тонких металлических шпильках, а Вовчик буквально взлетал по ступенькам, балансируя на их рёбрах словно эквилибрист.
Покупатели подобной техникой не владели, потому часто поскальзывались и даже падали. Марысе досталось больше всех. Впрочем, сама виновата. Загляделась на редкое декабрьское солнце, задрав голову, нога и поехала. Вместе с ней поехала и сама Марыся. Упала навзничь, приложившись головой о ступеньку. Повернула голову набок, а у дверей стоят Вовчик, Инна со своим вечно равнодушным лицом, ещё какие-то люди. Вовчик звонит по телефону, а другой рукой стучит по стеклянной двери. Марыся пытается сосредоточиться, буквы пляшут у неё перед глазами, складываясь в фразу «Осторожно, скользкие ступеньки!»
Значит сама виновата, не была осторожной. Марысе захотелось помахать собравшимся рукой, но рука почему-то не слушалась. «Так и умру на ступеньках! Как нелепо!» – подумала она и потеряла сознание.
– Ты что с ума сошла! – кричала Нина. – Рука, нога, сотрясение мозга! Да ещё трещина в тазу! Ты как умудрилась! На ровном месте! Инвалидом остаться хочешь?
Марыся отодвинула телефон от уха, вздохнула, потом спокойно сказала:
– Успокойся, Нин! У тебя же давление. А я, веришь ли, не нарочно.
– Дура ты набитая! – всхлипнула сестра. – Я же о тебе беспокоюсь.
Алла тоже кричала, что засудит и этот дурацкий магазин, и этих сотрудников безмозглых с идиотской улыбочкой, имея в виду конечно же Вовчика. Марыся судиться не хотела. Время, деньги и нервотрёпка. А что в итоге? Хорошо, если что-то заплатят. Только зачем? Как будто деньги время назад отмотают.
– Бессребреница, – обижалась Алла. – Дело не в деньгах, а в справедливости.
Но Марыся знала, что никакой справедливости нет. Чем больше за неё борешься, тем больше всё запутывается. Хотела Алла новые ступеньки – получила. Кому от этого лучше стало? А?
Уже неделю Марыся лежала дома. Её кровать подвинули к окну, и она могла дни напролёт наблюдать за магазином и злосчастными ступеньками. Как она и предполагала, брошенной она не оказалась. Регулярно приезжали дети и внуки, крутилась рядом Алла со своей по большей частью лишней помощью. Только Нина с мамой остались в стороне. Нину привязывало к дому многочисленное семейство, маму – не менее многочисленные болезни.