В чем заключался секрет Гудини? В ежедневных тренировках, конечно. Каждый божий день он погружался в ванну с ледяной водой, он проплывал невероятно длинные расстояния, он мог задержать под водой дыхание на целых три минуты. Конечно, ванны со льдом здесь найти практически невозможно, но упражнения по плаванию и задержке дыхания Харриет могла начать прямо сейчас.
На кухне послышались голоса — это вернулись из церкви мать и Алисон. Харриет услышала тихий, чуть капризный голос сестры, произносящий что-то нечленораздельное, быстро спрятала блокнот под белье и сбежала вниз по лестнице.
— Детка, не надо говорить «ненавижу», это плохое слово, — рассеянно произнесла Шарлот, поглаживая Алисон по руке. Мать и дочери, все еще в воскресных платьях, сидели за кухонным столом и ели холодного цыпленка, которого им приготовила на обед Ида Рью.
Алисон сидела не шевелясь, уставившись в свою тарелку, и жевала дольку лимона, выловленную из стакана с остуженным чаем. Несмотря на то, что она положила себе изрядную порцию цыпленка, есть она его, видимо, не собиралась — возила вилкой куски по тарелке и складывала их в неаппетитные кучки (эту ее привычку Эдди просто ненавидела).
— Ну, мама, я не понимаю, почему Алисон не может говорить «ненавижу», — вступилась Харриет. — «Ненавижу» — совершенно нормальное слово.
— Это невежливо.
— А в Библии оно постоянно употребляется. Господь ненавидит это, Господь ненавидит то, он практически на каждой странице что-нибудь ненавидит.
— Ну и что, а вам это слово произносить не следует.
— Ну, хорошо, — выпалила Алисон. — Я терпеть не могу миссис Биггс. — Миссис Биггс была воскресной проповедницей в классе Алисон.
Шарлот, как всегда глядевшая на мир сквозь дымку транквилизаторов, слегка нахмурилась от удивления. Ее старшая дочь была такой милой, тихой девочкой. Что это на нее нашло? «Ненавижу» по характеру гораздо больше подходило Харриет.
— Что ты говоришь, детка? Миссис Биггс — премилая старая дама, и к тому же лучшая подруга твоей тети Аделаиды.
— Все равно я ее ненавижу! — упрямо повторила Алисон, возя лист салата кругами по своей тарелке.
— Ну, знаешь, милочка, ненавидеть человека только за то, что он не захотел молиться о твоей мертвой кошке, по крайней мере глупо.
— Интересно почему? Она ведь заставляла нас молиться о том, чтобы Сисси и Аннабел Арнольд выиграли соревнование по художественной гимнастике.
Харриет возмущенно сказала:
— Ну да, и этот придурок мистер Дайл тоже заставлял нас молиться за этих дур. Наверное, потому, что их отец — дьякон.
Алисон осторожно положила вилку на край тарелки.
— Я буду молиться о том, чтобы у них из рук выпали ленты и обручи. А воскресная школа пусть вообще сгорит.
— Девочки, девочки, — рассеянно сказала Шарлот. Ее затуманенному сознанию, было не под силу задержаться надолго на одном предмете и она поинтересовалась: — А вы уже сходили в медицинский центр, сделали прививки от тифа?
Когда от изумленных девочек не последовало ответа, Шарлот продолжала более твердым голосом, укоризненно помахивая пальцем:
— Первым делом в понедельник утром отправляйтесь туда и сделайте прививки. И от столбняка тоже, не забудьте! А то когда все лето бегаешь босиком, купаешься вместе с коровами и тому подобное, надо быть абсолютно уверенным…
Ее голос постепенно затихал и умолк на середине фразы. Харриет и Алисон мрачно переглянулись. Они в жизни не купались вместе с коровами, даже коров-то толком не видели. Их мать снова думала о собственном детстве и путала прошлое с настоящим, и, когда это случалось, девочки не знали, как реагировать.
Ступая как можно тише, чтобы не разбудить мать и сестру, Харриет спустилась в гостиную. Она все еще была в своем воскресном платье с ромашками и в белых носках, ставших от грязи снизу серыми. Было девять тридцать вечера, и в доме уже полчаса, как все спали.