– Я хочу, чтоб ты на них поглядела. Эллисон, гляди!
Эллисон чуть-чуть приподняла одеяло, посмотрела в щелочку на выдранный из блокнота на пружинке листок, который лежал рядом с ее прикроватной лампой. Сверху на листке почерком Гарриет было написано: Сны. Эллисон Дюфрен. 12 июня.
– Спасибо, Гарриет, – пробормотала она и, не успела Гарриет и слова вставить, как она снова натянула одеяло на голову и отвернулась к стене.
Несколько минут Гарриет внимательно глядела сестре в спину и только потом снова вытащила из-под кровати блокнот. Днем она выписала из местных газет кое-какие подробности, которых раньше не знала: как обнаружили труп, как Робина пытались откачать (Эди, судя по всему, перерезала веревку садовыми ножницами и до самого приезда скорой делала безжизненному телу искусственное дыхание), как мать в глубоком обмороке увезли в больницу, как через несколько недель после убийства шериф давал одни и те же комментарии (“никаких зацепок”, “случай серьезный”). Еще она записала все, что запомнила из разговора с Пемом, даже всякие мелочи. И чем больше она писала, тем больше припоминала: все кусочки и обрывки разговоров, которые слышала раньше. Например, что Робин погиб за каких-нибудь пару недель до летних каникул. Что в тот день шел дождь. Что примерно в то же время в округе участились мелкие кражи, кто-то подворовывал инструменты из сараев и мастерских: есть ли связь? Что когда Робина нашли, прихожане баптистской церкви как раз расходились после вечерней службы, и поэтому одним из первых на месте оказался восьмидесятилетний доктор Адэйр, бывший детский врач, который как раз в это время проезжал с семьей мимо их дома. Что отец был у себя в охотничьем домике и что за ним туда поехал священник, который и сообщил ему печальные новости.
Даже если я не узнаю, кто его убил, думала она, то хотя бы пойму, как все случилось.
И первый подозреваемый у нее тоже имелся. Записывая его имя, она вдруг поняла, как легко все позабыть и как важно с этой самой минуты фиксировать все-все на бумаге.
Вдруг она подскочила. А где он живет? Она вылезла из кровати, спустилась вниз, подошла к телефону. Когда она увидела его имя в справочнике – Дэнни Рэтлифф – по спине у нее поползли мурашки.
Адреса там как такового не было, только направление: Шоссе 260. Гарриет нерешительно покусала губу, набрала номер и ахнула от удивления, когда трубку сняли после первого звонка (на заднем фоне надрывался телевизор). Раздался грубый мужской голос:
– Алё!
С грохотом, обеими руками, как будто захлопывая дверь перед самым носом у черта, Гарриет швырнула трубку на рычаг.
– Я вчера вечером видел, как мой брат к твоей сестре лез целоваться, – сообщил Хили Гарриет – они с ним сидели у Эди на заднем крыльце.
Хили зашел за Гарриет после завтрака.
– Где?
– На реке. Когда я рыбачил.
Хили вечно таскался на реку с тростниковой удочкой и жалкой горсткой червей в ведерке. Никто с ним туда не ходил. Никому не сдался его улов – краппи да лещата, поэтому он почти всегда выпускал их обратно в реку. Больше всего Хили любил рыбачить вечерами: вокруг стрекотали лягушки, по воде бежала широкая белая полоса лунного света, а он предавался излюбленным грезам о том, как они с Гарриет живут в хижине у реки совсем одни, как взрослые. Об этом он мог мечтать часами. У них чумазые лица и листва в волосах. Они сидят у костра. Ловят лягушек и иловых черепах. И глаза Гарриет вдруг свирепо вспыхивают в темноте, словно у дикой кошки.
Он поежился.
– Жаль, что ты вчера со мной не пошла, – сказал он. – Я сову видел.
– Эллисон-то что там делала? – недоверчиво спросила Гарриет. – Только не говори, что рыбу ловила.
– Не… Короче, – зашептал он, придвинувшись поближе, – я услышал, как машина Пема подъехала. Ну, знаешь, она так шумит, – он умело изобразил звук губами – дррынь, дррынь, дрррынь, – что ее за милю слышно, поэтому я сразу понял, что он едет, и думаю, наверное, мама его за мной послала, собрал, значит, вещички и полез наверх. Но, не-ет, до меня ему и дела не было.
Хили резко хохотнул – смешок вышел по-взрослому циничным, и тогда через пару секунд Хили рассмеялся еще разок – даже лучше прежнего.
– Что смешного?
– Ну-у, – Хили не удержался и в третий раз опробовал свой новый циничный смешок, – там Эллисон была, на пассажирском сиденье, и она сидела нормально, но вот Пем, он вот так, руку на сиденье закинул и к ней тянулся… – Хили потянулся через плечо Гарриет, чтоб показать – как именно –.вот так.