Юноша смущенно умолк.
Началась проездка коней, и воины должны были прервать свой разговор.
Фидий работал в своей мастерской, когда к нему вошли Алкиной и Архил. Весь испачканный глиной, ваятель только слегка приподнял вверх правую руку в знак приветствия.
Два его ученика-помощника укрывали от палящих лучей солнца незаконченные торсы и бюсты. Ксанфия не было среди них.
— Привет тебе, великий мастер! — подошел ближе к ваятелю Алкиной. — Может быть, мы пришли не вовремя, но я поторопился, зная, что ты скоро снова покидаешь Афины.
— Ты привел с собой своего сына, художник? — Скульптор бросил беглый взгляд в сторону Архила. — Мне Ксанфий говорил о нем, да и, кроме того, на днях в доме Перикла я видел амфору, разрисованную этим юношей… — добавил ваятель с улыбкой.
— Ты привел с собой своего сына, художник? — Скульптор бросил беглый взгляд в сторону Архила.
Архил замер на месте, ожидая, что будет говорить о его работе великий ваятель. Алкиной только опустил голову.
— Должен сказать тебе, юноша, — продолжал Фидий, — что работу эту ты выполнил не так плохо, особенно для начинающего художника — в ней чувствуется дарование и большое усердие в отделке деталей одежды. Я даже похвалил эту амфору там, в доме Перикла, но тебе лично скажу, юноша, что разрисовывать амфоры такими изображениями танцовщиц я бы тебе не разрешил. Пока это рано для тебя. Тебе сначала следует еще многому поучиться, — взглянул Фидий на Архила. — Для таких рисунков требуется твердая рука художника и мастерство, которого у тебя пока еще нет. Тебя нужно еще многому учить, мальчик, — добавил мягко ваятель, — но я согласен оставить тебя учеником в моей мастерской, если ты обещаешь мне усердно и терпеливо работал… Приходи сюда в мою мастерскую после праздника Диониса, — продолжал Фидий. — На днях я и оба моих ученика, Алкамен и Агоракрит, уезжаем в Олимпию заканчивать там работу над фресками в храме Зевса, а за это время ты хорошенько подумаешь и решишь, приходить ли тебе сюда, ко мне в мастерскую, или нет, чтобы учиться мастерству ваятеля, — добавил он с лукавой улыбкой.
Архил молчал, взволнованный и смущенный.
Любимый ученик Фидия, Алкамен, стоявший возле своего учителя, был свидетелем всего этого разговора. Он молча приглядывался к молодому гончару, вспоминая о том времени, когда и сам он, бедняк, афинский юноша, пришел вот так же в мастерскую великого ваятеля, умоляя Фидия взять его, Алкамена, учеником к себе.
«А терпения учиться мастерству ваятеля хватит у тебя, юноша? — спросил у него Фидий строго и придирчиво. — Я лентяев учениками к себе не хочу брать! Мне нужны трудолюбивые и способные помощники!»
«Терпения у меня хватит, мастер!» — твердо и коротко ответил тогда юный Алкамен. И он сдержал свое слово. Долгие годы трудился он в мастерской ваятеля Фидия. И вот теперь он сам стал ваятелем. Немало забот и внимания уделил ему его учитель, пока имя ваятеля Алкамена, ученика знаменитого Фидия, не стало известным людям, пока его статуи богинь Афродиты и Геры не украсили лучших храмов Эллады.
Теперь учитель поручил ему отделку одной из фресок храма Зевса в Олимпии. Это была срочная и почетная работа… Немало потрудился над этой фреской Алкамен, и теперь его учитель и друг должен был поехать вместе с ним в Олимпию, чтобы оценить и принять от него эту работу.
Алкамен перевел взгляд на Алкиноя, стоявшего немного поодаль от ваятеля. Лицо художника по росписи керамики понравилось Алкамену привлекательностью и выражением ума, воли и вместе с тем благородства и мягкости, которые молодой ваятель любил замечать у людей.
— Требования нашего великого учителя, может быть, покажутся нелегкими твоему сыну, художник, — сказал Алкамен с легкой улыбкой Алкиною, — но, если в нем кроется хотя бы искра дарования, юноша поймет, что мастер Фидий хочет ему добра… и он придет сюда непременно, в нашу мастерскую.
— Да пошлют тебе удачу в твоих делах бессмертные боги, великий мастер! Сын мой почтет за великую честь обучаться у тебя твоему мастерству! — сказал Алкиной, обращаясь к Фидию.
Не оглядываясь больше, художник вышел из мастерской Фидия. Следом за ним вышел его сын.
Несколько дней спустя поздно вечером, когда Алкиной уже возвратился домой из гончарной мастерской Феофраста, кто-то осторожно постучал в дверь его дома.
Это был, к удивлению художника, старик Ксанфий, его бывший учитель.
— Как? Разве ты не уехал вместе с Фидием в Олимпию? — удивился Алкиной, приветствуя старика.
— Человек задумывает одно, Алкиной, а боги посылают ему другое… — невесело отозвался Ксанфий. — Не бывать, видно, долго нашему учителю, великому мастеру Фидию, в Олимпии! — покачал он головой. — Я пришел к тебе от его ученика Алкамена, чтобы оповестить тебя, что Фидий взят своими врагами и врагами Перикла под стражу и находится со вчерашнего дня в темнице Афин…